Рейтинг безумия. Версии гибели группы Дятлова на любые вкус и цвет.
Поскольку таковых версий существует великое множество, имеет смысл их каким-то образом классифицировать. Оптимальной представляется классификация, принятая на большинстве тематических форумов и сайтах, так что не станем изобретать велосипед и воспользуемся ею в качестве образца. Итак, всё многообразие версий можно свести к трём большим несхожим группам, объясняющим гибель группы воздействием факторов следующего характера: - естественно-природного; - паранормального; - криминального. Е с т е с т в е н н о - п р и р о д н ы е, как явствует из самого названия, пытаются объяснить трагические события на склоне Холат-Сяхыл природными явлениями и оперируют естественнонаучными фактами и представлениями в пределах компетенции авторов. Наиболее аргументированной из всех версий этой категории представляется предположение Евгения Вадимовича Буянова, петербургского исследователя "дятловской" трагедии, о произошедшем на месте установки палатки сходе лавины. Эту версию Евгений Вадимович обосновал в книге "Тайна аварии Дятлова", написанной в соавторстве с Борисом Ефимовичем Слобцовым, неоднократно упоминавшимся в настоящем очерке участнике поисковой операции. Нельзя не отметить, что книга получилась очень познавательной, даже о весьма скучных сугубо технических и математических материях авторы сумели написать живо и занимательно. Книгу эту можно рекомендовать к прочтению даже с целью простого расширения кругозора - время не будет потрачено зря. Не в последнюю очередь именно благодаря литературным достоинствам этой книги, версия Евгения Вадимовича Буянова получила не только широкую известность, но и популярность. Сторонников её обычно называют "лавинщиками". Лавинная версия предполагает, что сход лавины спровоцировали неосторожные действия туристов, "подрезавших" пласт снега при выравнивании площадки под палатку. Из-за этого выше по склону образовалась стенка, верхняя часть которой в какой-то момент подвинулась вниз, завалив частично палатку и находившихся внутри людей. Строго говоря, это была не лавина в традиционном понимании, когда снежный вал хаотично летит по склону, а подвижка снежной плиты на несколько дестяков метров. Подвижка эта зацепила часть палатки, дальнюю от входа, передняя же не пострадала. Крепкий спрессованный (фирновый) снег толщиной около 50 см. вполне способен причинить оказавшемуся под ним человеку тяжёлые физические повреждения, так что травмирование Дубининой, Золотарёва и Тибо-Бриньоля получает по этой версии вполне логичное объяснение. Оставшиеся нетравмированными члены группы предприняли все возможные меры по самоспасению - они нанесли большое число незначительных порезов правого (если смотреть со стороны входа) ската палатки, с целью определить толщину завалившего их снега и обеспечить доступ воздуха, после чего серией длинных разрезов сделали выходы для себя и товарищей. Через эти разрезы-выходы они вытащили тяжелораненых друзей на склон и приняли необходимые меры по их утеплению - этим объясняется тот факт, что Золотарёв и Тибо-Бриньоль были одеты лучше других членов группы. Последний, чей висок был раздавлен объективом фотоаппарата, находился к тому моменту уже в бессознательном состоянии. В подтверждении этого "лавинщики" ссылаются на то, что в кармане куртки Тибо лежали перчатки, а в валенке - сбившийся шерстяной носок. Дескать, если бы Николай находился в сознании, он обязательно надел бы перчатки и вытащил из валенка мешавший ноге носок. Травмированные при поддержке остальных членов группы были доставлены в долину Лозьвы, где для них выкопали яму в овраге и соорудили настил. Сообразив, что лишённых рукавиц и обуви людей ждут неминуемые обморожения и смерть, часть туристов двинулась обратно к палатке и погибла на склоне. Два человека у кедра погибли, пытаясь из последних сил поддерживать огонь, служивший ориентиром для ушедших и Александр Колеватов остался с ранеными товарищами один. Такова канва событий, согласно лавинной версии. Гипотеза, что и говорить, очень интересная, у неё лишь один недостаток - к группе Дятлова она не имеет ни малейшего отношения. Вкратце, самые существенные возражения против развития событий по "лавинному сценарию" можно сформулировать следующим образом: 1) Следов лавины на склоне Холат-Сяхыл не было отмечено и снежной плиты, придавившей палатку не видел никто, из побывавших на горе в феврале-марте поисковиков. Среди последних, напомним, были не просто туристы, но и альпинисты, неоднократно сталкивавшиеся в лавинами прежде. По общему мнению всех, видевших место постановки палатки, в т.ч. и московских экспертов, побывавших там в самом начале поисковой операции, оно не представляло никакой опасности. "Лавинщики" объясняют отсутствие снега тем, что его "раздуло сильным ветром" до появления первых поисковиков. При этом странным и необъяснимым остаётся тот факт, что "сильный ветер" почему-то не "раздул" следы ног "дятловцев" от палатки в долину Лозьвы. Следы эти, напомним, были видны вплоть до 6 марта 1959 г., их видели альпинисты из группы Абрама Константиновича Кикоина; 2) Подвижка снега (или лавина) почему-то удивительным образом не повалила лыжные палки, установленные с обеих сторон палатки. Напомним, что верёвки-оттяжки дальней от входа части палатки были сорваны, однако палки, воткнутые в снег устояли, а не завалились, что было бы логично, при движении пласта снега; 3) Навал снега на палатку неизбежно привёл бы к заваливанию ската и сделал бы невозможным нанесение тех разрезов, что нам известны. Палатка была обращена вверх по склону левым (если смотреть от входа) скатом и быстрая подвижка снежной плиты неизбежно привела бы к тому, что он "лёг" на тела туристов, находившихся внутри. При этом конёк палатки "уехал" бы в район коленок лежавших людей. Для того, чтобы выбраться наружу, "дятловцам" пришлось бы резать левый скат. На самом же деле был разрезан правый. Конечно, можно предположить, что туристы лежали головами в противоположном направлении, т.е. вниз по склону, но такое предположение представляется маловероятным (напомним, что направо от входа в средней части палатки были найдены 2 пары ботинок. Ни один разумный человек не поставит пахнущие пОтом ботинки себе под голову.). Кроме того, не будет ошибкой сказать, что правый скат в случае навала снега на левый, оказался бы сильно смят и сложился бы "гармошкой". Палаточный брезент в таком состоянии разрезать вообще невозможно;
Эта схема иллюстрирует сход снежной плиты на палатку группы Игоря Дятлова. Крайний слева рисунок демонстрирует ситуацию до начала трагедии: "дятловцы" при установке палатки неосторожно "подрезали" пласт снега, создав выше по склону снежную стенку. На рисунке в центре показан сдвиг снежного слоя толщиною 0,5 м. или даже больше, а на правом - ситуация после подвижки. Хорошо можно видеть, что сход значительной массы снега заваливает палатку таким образом, что её левый скат, обращённый выше по склону, накрывает лежащих внутри людей словно одеялом. При этом конёк крыши "k" при ширине ската ~1,4 м. сдвигается в область коленей придавленных снегом туристов. Даже если оказавшиеся в снежном плену "дятловцы" имели возможность лёжа на спине резать крышу палатки (что само по себе весьма сомнительно), то они нанесли бы разрезы на левый от входа скат, а не правый, как это имело место в действительности. Из этой схемы хорошо видно, что "лавинная" версия не в состоянии объяснить появление разрезов на скате, обращённом вниз по склону.
4) "Лавинщики" объясняют наличие маленьких, преимущественно горизонтальных, разрезов крыши тем, что туристы спешили проверить толщину обрушившегося на них снега и пустить в палатку воздух. Однако, значительная часть этих разрезов почему-то оказалась сгруппирована возле входа в палатку, т.е. в той части, которая никак не пострадала от лавины; 5) Совершенно не поддаётся объяснению избирательность травмирующего воздействия на Дубинину, Золотарёва и Тибо-Бриньоля, если только считать, что источником этого воздействия в самом деле явилась неодушевлённая лавина. Золотарёв, для того, чтобы получить описанные у него переломы рёбер по срединно-подмышечной линии, должен был находиться в положении "лёжа на левом боку". Но в этом положении он никак не мог избежать травмирования правой руки. Даже если бы он заложил руку за голову, падение на него плиты весом около полутонны неизбежно должно было поломать также и кости руки. Другими словами, при положении тела "на боку" вышележащую руку травмировать намного проще, нежели рёбра. Однако, рука Золотарёва осталась цела. С повреждениями Людмилы Дубининой картина выглядит ещё более невероятной. Переломы её рёбер явились следствием как минимум двукратного приложения значительной силы при различных положениях тела ("на спине" и "лёжа на правом боку"). Согласитесь, надо иметь очень богатое воображение, что бы представить лавину, дважды катящуюся по одному и тому же месту на склоне. Не лавина, а просто какой-то мальчик на салазках! Про объектив фотоаппарата, якобы вдавившийся в висок Николая Тибо, в этом очерке уже было упомянуто. Вдавление 3 см. на 8,5 см. мало соответствует размерам объектива, но лучшего объяснения у "лавинщиков" нет : твёрдые предметы (вроде обуха топора) не годятся ввиду несоответствия формы и размера, а пустотелые (типа, кружки или фляжки) не подходят из-за низкой устойчивости формы. Другими словами, кружка или фляжка, оказавшись под головой человека, были бы просто смяты; 6) Транспортировка пострадавших от лавины туристов в долину Лозьвы была в тех условиях совершенно невозможна. Все рассуждения на эту тему следует признать досужимы домыслами, а исторические параллели - некорректными. Людмила Дубинина с кровоизлиянием в сердечную мышцу умерла бы прямо на склоне в считаные минуты, Тибо-Бриньоль с момента травмирования находился в бессознательном состоянии и не мог передвигаться самостоятельно. Да и Семён Золотарёв с многочисленными переломами 5 рёбер также не мог передвигаться самостоятельно и нуждался в помощи. При всём желании 6 оставшихся туристов не имели шансов спустить вниз по склону трёх обездвиженных товарищей и обеспечить их последующую транспортировку до оврага, сооружение там настила, заготовку дров для костра, а затем - подъём по склону в сторону палатки (не забываем, что некоторые из "дятловцев" двинулись обратно в гору). Поисковики в один голос говорили об отсутствии признаков волочения в районе следовой дорожки на склоне, да и число пар ног, оставивших следы, явно превышало 6; 7) Лавина, с лёгкостью сокрушившая кости по меньшей мере трёх членов группы Игоря Дятлова, чудесным образом не помяла фляжки, вёдра, сборную печку, трубы дымохода и алюминиевые кружки членов группы. Это всё были тонкостенные изделия с низкой устойчивостью формы, некоторые из которых (трубы дымохода) мог расплющить руками даже ребёнок. Избирательность лавины, безжалостно изувечившей людей, но очень предусмотрительно не затронувшей упомянутые изделия из металла, не может не вызывать крайнее удивление; 8) Даже если считать, что лавина действительно погребла под собою половину палатки "дятловцев", их уход от неё вниз по склону выглядит совершенно бессмысленным. Из альпинистского опыта известно, что после первого схода лавины возможен повторный (т.к. в снежном куполе происходит перераспределение нагрузки), но спасаются от этой угрозы не отходом вниз, а уходом вбок. В этом случае оптимальным представлялось выдвижение группы не в долину реки, а на перевал, в сторону лабаза. "Лавинная версия" не объясняет причину явно неоптимального и даже смертельно ошибочного выбора направления движения;
Лавина. Видя её перед собой, первое, что приходит на ум - убегать в сторону, освободить ей дорогу. Этот позыв инстинктивен и понятен любому. Здесь уместна аналогия с мчащимся автомобилем. Видя машину, мчащуюся на нас, мы ведь не пытаемся бежать перед ней - мы стараемся скорее уйти в сторону от направления её движения. Причём эта логика интуитивно очевидна не только человеку, но и любому домашнему животному, видавшему автомобиль в движении. Однако "лавинная" версия господина Буянова простодушно пытается убедить нас в том, что "дятловцы" оказались глупее собак и куриц. По его мнению уже пострадавшие от лавины туристы решились убегать от новой лавины не в сторону от направления схода, а в самом в этом направлении.
9) Наконец, "лавинная версия" не даёт объяснение ещё одному очень важному факту, который не следует упускать из внимания при разборе действий членов группы Игоря Дятлова. Многие из них вели дневники и имели письменные принадлежности, а Александр Колеватов, погибший по общему мнению одним из последних, делал записи в своём блокноте практически на каждой стоянке. Поскольку смерть членов группы была не одномоментной и далеко не быстрой, невозможно понять, почему никто из них не оставил никаких записей, объясняющих случившееся. Дневник Колеватого так и не был найден, хотя Юрий Юдин видел его в этом походе. Указание на замёрзшие руки (и как следствие - невозможность держать карандаш) не может считаться объяснением, т.к. простейший текст не составит труда написать, даже зажав карандаш зубами. В качестве подходящего примера можно напомнить, что моряки с "Курска", задраенные в 9-м отсеке, оставили по крайней мере одну из двух записок не только в условиях резко понизившейся температуры, но и при отсутствии света. Тезисы, опровергающие "лавинную версию", можно множить и дальше, но написанного вполне хватает, чтобы уверенно сказать : 1 февраля 1959 г. всё было совсем не так! Если лавина представляет собой явление хотя и сравнительно редкое, но всё же более или менее знакомое большинству людей, то прочие естественно-природные версии апеллируют к таким природным аномалиям, о которых вообще мало кто знает. Авторы выдумывают некую "волшебную палочку", которую произвольно наделяют особыми необъяснимыми свойствами, воздействующими на людей нужным авторам образом. Всякий раз название "волшебной палочки" меняется, но механизм построения версии остаётся прежним - стихия воздействует на людей, лишая их всякого разума и силы воли, отчего туристы впадают в панику и бегут вон из палатки раздетые и разутые, ища спасение на морозе. В качестве природного явления, являющегося толчком драматических событий, в этих версиях фигурируют инфразвук, зимняя гроза, шаровая молния и т.п. феномены. Инфразвук рождался, якобы, при обдувании сильным ветром останцов - выходов скальной породы на перевале, ныне носящем имя Дятлова. Зимняя гроза образовалась на стыке двух атмосферных фронтов над Уральскими горами. А откуда взялась шаровая молния не знают даже сами авторы, потому как природу зарождения шаровых молинй не знает покуда вообще никто.
При всём богатстве выбора разницы между этими версиями нет практически никакой - это скорее набор мифов из разряда детских страшилок. Никто никогда не слышал, чтобы скальные останцы рождали инфразвук, но даже если этот эффект действительно имеет место, его воздействие на человеческий организм сильно преувеличивается. Известно, что космонавты при старте ракеты-носителя, оказываются в зоне мощного инфразвукового воздействия частотой 5-7 Гц, производимого турбо-насосными агрегатами и прокачиваемых через трубопроводы ракеты значительными массами топлива. Во время этого инфразвукового воздействия они испытывают неприятные физиологические симптомы (в частности, они жалуются на то, что ощущают передвижение внутренних органов). Однако это никак не отражается на адекватности восприятия окружающей обстановки и возможности управлять собою. Природный ветер, какой бы силы он ни был, явно не способен генерировать инфразвуковую волну большей мощности, чем ракетный двигатель, поэтому совершенно непонятно, почему туристы в палатке должны были обезуметь и потерять всякий самоконтроль, оказавшись в области инфразвукового воздействия. Даже самые неприятные симптомы инфразвука, происходящего от природных источников, вряд ли могут быть сильнее зубной боли, и тут, как говорится, аспирин в помощь! Рассказы о кораблях-призраках, экипажи которых, якобы, бросались за борт, поддавшись воздействию инфразвука, никогда не находили подтверждения - это такое же мифотворчество наивных фантазёров, что и инфразвук в уральских останцах.
В этой связи можно припомнить и созданную уже в этом столетии израильскими военными специалистами "акустическую пушку", которая в качестве оружия несмертельного действия использовалась в некоторых операциях спецназа. В теории считалось, что генерируемые пушкой мощные звуки широкого диапазона частот, вынудят террористов покидать свои убежища. Пушку поднимали подъёмным краном на такую высоту, чтобы штурмуемый израильским спецназом объект оказался в фокусе акустического воздействия. Сила звука израильского "чудо-оружия" превосходила громкость авиционной турбины, и инфразвуковые частоты тоже находились в диапазоне генерируемого сигнала. И что же? Оказалось, что несмотря на неприятные ощущения, порождаемые звуком "акустической пушки", люди на протяжении многих часов и даже суток стойко переносят её воздействие и сохраняют полный контроль своего поведения.
Шаровая молния и зимняя гроза в качестве источника опасности столь же экзотичны, что и инфразвук. Шаровая молния, к тому же, ещё и чрезвычайно редка, считается, что с нею встречается всего один человек из миллиона. Убегать от шаровой молнии, разрезая палатку, без обуви и рукавиц - решение, прямо скажем, неоптимальное и даже неочевидное. Спасаясь от неё, куда логичнее было бы бросить в шаровую молнию какой-нибудь предмет - ведро, топор, валенок. Кстати, известны случаи, когда шаровую молнию удавалось отогнать, направляя на неё длинный вытянутый предмет, например, ветку или лопату (возможно, это связано с накоплением на его конце в присутствии шаровой молнии статического заряда электричества, точнее сказать трудно, поскольку единой стройной физической теории, объясняющей рождение и поведение такого типа молний, пока не существует). Для нас немаловажно и то, шаровая молния - объект короткоживущий, время её жизни исчисляется буквально несколькими десятками секунд и потому совершненно непонятно, зачем "дятловцам" надо было убегать при её появлении на полтора километра от палатки.
Помимо этого, версии "зимней грозы" и "шаровой молнии" не объясняют травмирования членов группы. Если точнее, они не могут объяснить телесные повреждения некоторых членов группы естественными причинами, проистекающими из характера заявленной сторонниками версии угрозы. Чтобы как-то преодолеть эту нестыковку придумано довольно корявое объяснение, согласно которому Рустем Слободин погиб из-за падений на склоне Холат-Сяхыл при спуске, а Золотарёв, Тибо и Дубинина - упали на тот самый камень, на котором их тела обнаружили поисковики в мае. То, что этот камень в феврале месяце должен был закрывать многометровый слой снега, игнорируется. Вернее, доказывается, что февраль на Северном Урале - это самый снежный месяц, а вот ноябрь и январь самые сухие, потому, мол, дно оврага было практически свободно от снега. Как при этом оказался устроен в толще снега настил буквально в нескольких метрах южнее, понять невозможно, но в головах сторонников природно-стихийных версий сие противоречие уживается прекрасно. Да и странная "падучесть" 4 из 9 членов группы, повлёкшая за собой их скорую гибель, также удивления этих исследователей не вызывает. В общем, совместить несовместимое (исходный посыл и конечный результат) получается у них плохо.
- П а р а н о р м а л ь н ы е версии объединяют весь спектр гипотез от явно фантастических до фольклорно-мистических. Это направление наиболее скучное из всех потому, что при кажущемся разнообразии исходных посылов вся логика доказательств сводится к введению в сюжетную линии некоей "волшебной палочки", произвольно решающей по желанию создателей все логические проблемы и неувязки.
Из этой категории можно упомянуть версии а)"инопланетного контакта" ("жёлтые шары - инопланетные корабли"), б) проклятого манси места (плохая "энергетика" места сводит людей с ума), в) нападение снежного человека, г) действие "нечистой" силы (под таковыми понимаются лешие и персонажи мансийского фольклора) и т.п.
Существуют и совсем уж экзотические гипотезы, синтезирующие в себе некоторые из перечисленных выше. Ярким образчиком таковой является в высшей степени неординарная версия разносторонне плодовитого журналиста Кизилова. Последний считает, что группа Игоря Дятлова погибла в результате тайных экспериментов КГБ по созданию супероружия. На роль такового "супероружия" автор версии прочит "огненные шары". Господин Кизилов имеет, как ему кажется, ясное представление об устройстве окружающего его мира и Вселенной вообще и обладает редким даром говорить о сложных вещах просто, коротко и лапидарно. Чтобы стало понятно, что же имеется в виду, приведём несколько красочных цитат, вскрывающих всю глубину проникновения журналиста Кизилова в суть явлений: "Характер ранений позволяет предполагать, что проводились эксперименты на людях: убийство излучением неизвестного происхождения. Два человека были убиты воздействием на грудную клетку и два человека - воздействием на череп (на голову). (...) Основываясь на современных экспериментах над людьми и животными, которые исчисляются в общей сложности уже тысячами, можно весьма уверенно предполагать, что в конце 1950-х годов в СССР проводились опыты по разрушению внутренних органов и костного аппарата людей неизвестной энергией, источаемой какими-то аппаратами, установленными на огненных шарах. Язык у Людмилы Дубининой в целях эксперимента мог быть удалён (разрушен) на астральном плане, а на физическом плане исчез сам собой вследствие потери астральной основы (...) Состоялось астральное убийство, малоизвестное не только широким массам, но и многим медикам. Конечно, убийство грубое".
В общем, читаешь такое, и трудно оторваться от той причудливой и фантасмагоричной картины мира, которая видится журналисту. Оказывается, "аппараты на огненных шарах" уже в 50-х годах вовсю бороздили бескрайние просторы страны, где телевизор ещё смотрели через линзу всем подъездом, да и то не в каждом доме!
Ну, а если серьёзно, то доходчивое изложение версии журналиста Кизилова перед лицом военно-медицинской комиссии в военкомате, реально поможет избежать призыва на действительную военную службу. Просто в силу того, что вызовет официальное направление на обследование в иное профильное медицинское учреждение.
В общем, продолжать можно долго, аномально-удивительных версий исследователи наплодили множество, но обсуждать эти феерические игры умов здесь незачем - все подобные версии слишком произвольны и мало соотносятся с реальной жизнью. Как, например, может травмировать человека мансийская Сорни-Эква мировой криминалистике и судебной медицине неизвестно, а между тем, сторонники экзотических версий весьма живо полемизируют об этом на соответствующих форумах, и что немаловажно, понимают друг друга. Воистину, хороший "косяк" облегчает понимание и даже расширяет сознание, но как говорил товарищ Сталин "это не наш путь".
Если же кто-то из читателей заинтересовался потугами умов по данной тематике, то ему можно рекомендовать весьма информативную подборку всевозможных версий по делу "дятловцев", собранную и представленную ЖЖ-пользователем droid c2h5oh'ом . Подборка из тех, про которые можно сказать "ни прибавить, ни отнять". Всем любителям "аномальщины" прямая дорога туда.
Мы же перейдём к рассмотрению наиболее реалистичных версий событий на перевале, которые относятся к третьей из вышеназванных групп. - К р и м и н а л ь н ы е версии очень сильно различаются в деталях, но при этом сходятся в одном : гибель членов группы Игоря Дятлова явилась следствием злого умысла группы людей. Все странности, обнаруженные как на месте установки палатки, так и внизу, у кедра, обусловлены по мнению сторонников этих версий либо обстоятельствами нападения, либо являются имитацией ("постановкой") неизвестных убийц. В отличие от предыдущих категорий, гипотезы этого типа учитывают куда больше привходящей информации и потому лучше аргументированы. В этом смысле их разбор не только интересен, но и полезен, учитывая тематическую направленности настоящего очерка.
Итак, рассмотрим основные версии по порядку: 1) Гибель группы Игоря Дятлова явилась результатом ошибочных действий спецназа МВД СССР ("группы зачистки"). Суть данной гипотезы сводится к тому, что солдаты и офицеры некоего "спецназа МВД" группу свердловских туристов приняли за бежавших уголовников. Дескать, доблестных, но глупых советских спецназовцев руководители некоего неназываемого ИТК (исправительно-трудовой колонии) послали в погоню за бежавшими зэками, а военнослужащие, наткнувшись на склоне Холат-Сяхыл на палатку туристов, решили, что настигли беглецов. "Дятловцы" неосторожно пели блатные песни, слова которых разузнали во время похода (в одном из дневников туристов есть соответствующая запись), так что спецназовцы, не раздумывая, набросились на палатку, искромсали её во время штурма и убили кого-то из туристов. После того, как ситуация прояснилась и военнослужащие поняли, что по их вине погибли невиновные, они решили добить остальных и замести следы. "Заметание следов" они организовали таким образом, какой увидели в конце февраля работники прокуратуры.
Немаловажным обстоятельством для понимания внутренней логики этой версии является то, что в заметании следов активное участие приняли руководители тупоголовых спецназовцев. Эти руководители решили полностью покрыть убийц в погонах, для чего организовали настоящую "операцию прикрытия" с привлечением сил и средств другого ведомства - Министерства обороны. Тела погибших туристов сначала вывозили с перевала военным вертолётом, а затем, в конце месяца завозили обратно. Именно сохранение тел погибших в разных условиях обусловило, по мнению сторонников этой версии, различную степень разложения трупов. А нежелание вертолётчиков вывозить тела, найденные в мае в овраге, трактуется как подтверждение того факта, что вертолётчики были прекрасно осведомлены об истинной степени разложения тел, зашитых в брезент. Серьёзным доводом в пользу того, что туристов убивали именно советские военнослужащие, считается "открытие" того "факта", будто переломы рёбер Золотарёва и Дубининой соответствуют размерам упорной части (затыльника) приклада автомата Калашникова. Но на самом деле "факт" этот фактом вовсе не является, затыльник приклада АК-47 заведомо больше участков повреждений на их телах (у автоматов сборки тех лет его длина составляла 130 мм.). Кроме того, приклад автомата по классификации судебно медицины тех лет попадал в категорию "тупого предмета с тупогранной поверхностью", одну из четырёх разновидностей тупого ручного оружия, которые судебный медик должен был уметь различать (тут мы снова обращаемся к основополагающему учебнику судебной медициы М.И. Райского, по которому учился Возрождённый, там такая классификация приведена на стр.105-106). Даже если бы судмедэксперт и не опознал отпечаток затыльника приклада на коже, он бы сумел классифицировать след (чего, однако же, не случилось).
Все огрехи расследования, проведённого Львом Никитовичем Ивановым, однозначно воспринимаются сторонниками версии как злонамеренное "запутывание следов", "замыливание розыска" и т.п. Информация о том, что в январе-феврале 1959 г. побегов с объектов Ивдельского ИТК не фиксировалось, расценивается как фальсифицированная и отвергается сходу. Вообще, всё, что имеет своим источником офицальные органы воспринимается либо как заведомо искажённое, либо полностью лживое, зато всевозможные слухи, воспоминания и семейные предания принимаются на веру как истина в последней инстанции.
Чтобы читатель понял о чём идёт речь, можно привести пару примеров (на самом деле таких примеров много больше, но для их детального разбора надо будет подготовить очерк размером не в 200 тыс. знаков, а в 10 раз больше, но на борьбу с чужой глупостью банально жаль времени). Живо обсуждалось воспоминание некоего участника поисковой операции, который рассказывал, будто в палатке "дятловцев" поисковики ночевали несколько ночей - в ней не было больших порезов, а небольшие они без труда зашили. В подтверждение этой легенде приводятся иные анонимные воспоминания, из которых следует, что в здание ивдельского УВД палатку доставили в хорошем состоянии и разрезы появились на ней позже. Другое, весьма популярное направление обсуждение в рамках версии "группы зачистки" сводится к поискам доказательств того, что группа Дятлова подверглась нападению вовсе не 1 февраля, а позже, и не на склоне Холат-Сяхыл, а уже после достижения горы Отортен. С доказательствами, правда, негусто. Одно из них состоит в том, что газету "Вечерний Отортен" студенты сели бы сочинять уже после покорения вершины, а никак не раньше.
Другое базируется на воспоминаниях Моисея Абрамовича Аксельрода, участника поисковой операции, хорошо знавшего Игоря Дятлова. Тот в одном из телеинтервью незадолго до смерти в 1991 г. сообщил, что "в дальнем углу палатки лежал дневник с датой последней записи — 2 февраля 1959 года" (наличие такого дневника официальными документами не подтверждается). Соответственно, палатка на склоне Холат-Сяхыл и странная диспозиция у кедра - всего лишь игра злонамеренных фальсификаторов.
В принципе, предположение о гибели группы на обратном пути - после прохождения Отортена - заслуживает внимательного анализа и не должно с ходу отвергаться. Однако серьёзных доводов в его пользу всё же не находится, напротив, имеются факты, прямо ему противоречащие (отсутствие записей в дневниках участников похода, сохранность продуктов, которые при обратном пути к лабазу неизбежно должны были подходить к концу). Кстати, наличие у группы якобы больших запасов продовольствия также трактуется сторонниками версии как признак фальсификации, мол, убийцы решили по-военному "перебдеть", чем "недобдеть", а потому выделили избыточные фонды, компенсировав расход. Под "избыточным количеством продуктов" обычно понимают 3 кг. сахара, оставленные "дятловцами" в лабазе; однако, такой запас из расчёта 2-недельного похода 10 человек (не забываем заболевшего Юдина, на которого также делалась продуктовая раскладка) вряд ли можно считать чрезмерным.
В общем, в этой версии мы видим классическую конспирологическую конструкцию - Власть (неперсонифицируемая и безликая) обманывает свой народ, обращается с ним, как со слепым котёнком, ну а созидатели версии и её сторонники выступают в почётной роли срывателей всяческих покровов.
Что можно сказать по существу? Зиждется сия живописная конструкция на многочисленных "разоблачениях совковой эпохи", примеры которой хорошо знакомы всем, живущим в нынешней России. Версия эта очень современна как в оценках советского прошлого, так и полнейшим непониманием её авторами и сторонниками тех реалий, что существовали в СССР.
А реалии были таковы, что никакого "спецназа МВД" или "группы зачистки" в феврале 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл (или Отортена) быть не могло в принципе.
Потому что: - в 1959 г. "спецназа МВД" не существовало вообще. По смыслу, который вкладывают в это словосочетание современные сторонники версии, это мог быть т.н. "тюремный спецназ", т.е. подразделение внутренних войск МВД, призванное давить бунты и акции протеста в местах лишения свободы. Ныне такая обязанность лежит на отрядах специального назначения территориальных Управлений Федеральной Службы исполнения наказаний (ФСИН РФ) Минюста РФ. Однако "тюремный спецназ", существовавший в советское время, кстати, неофициально, стал появляться при крупных "крытках" лишь в 80-х гг. Это были просто самые физически крепкие штатные работники, которым надлежало наводить порядок при первых сигналах о неповиновении "спецконтингента". Погонями и перестрелками они никогда не занимались и этого от них никто не требовал. Вспомним хрестоматийную историю с захватом контролёров в питерских "Крестах" в феврале 1992 г. - как только появились заложники, товарищи из тюремной охраны (тогда это были военнослужащие ВВ МВД) сразу пригласили городской ОМОН. В 1959 г. в штатах ИТК просто не существовало отрядов "специально обученных лыжников" для погонь по тайге за беглыми зэками; - технология поимки бежавших преступников в середине 50-х гг. прошлого века вовсе не требовала феерических подвигов на лоне природы. Группа преследования, составленная из наиболее опытных и физически подготовленных штатных работников охраны ИТК и солдат-срочников ВВ, могла вести преследование преступников только "по горячим следам" и только в ненаселённой местности. Фактически преследование велось до захода солнца и безусловно прекращалось в тёмное время суток. Группа возвращалась на территорию ИТК вовсе не потому, что начальники "зоны" были трусами, а потому, что жизненный опыт подсказывал - бежавшие зэки могут использовать ночное время для уничтожения самой группы преследования. Особенно, если уголовники при побеге завладели огнестрельным оружием. Если по горячим следам бежавших "взять" не удавалось, ориентировки на беглецов передавались ближайшим территориальным органам власти, а те уже организовывали патрулирование пристаней, ж/д станций, населённых пунктов и т.д. в ближней зоне, вводилась проверка документов на дорогах и т.п. мероприятия. Другими словами, даже если бы из окрестных "лагерей" в январе 1959 г. действительно бежали зэки, то никакие солдаты внутренних войск на склоне Холат-Сяхыл 1 февраля всё равно появиться не могли; - можно не сомневаться, что солдаты-срочники внутренних войск, имея стрелковое оружие и располагая фактором внезапности, не стали бы драться с бежавшими уголовниками врукопашную. Они бы просто отстреляли часть группы на расстоянии без всякого риска для себя. А в случае неподчинения остальных - расстреляли бы и остальных. Такое поведение представляется единственно логичным и оправданным с точки зрения здравого смысла. Другими словами, инцидент сразу бы начался со стрельбы, а если бы стрельбы не было, то не было бы и инцидента - Дятлов предъявил бы военным свой паспорт, командировочное предписание с гербовой печатью УПИ и недоразумение быстро бы урегулировалось. Тем более, что в компании 7 молодых мужчин находились 2 девушки - это служило очевидным для всех доказательством того, что в палатке сидели именно туристы. Но если инцидент действительно произошёл, значит он начался неожиданно для "дятловцев" и с первых же секунд повлёк фатальные жертвы. А сие возможно было только при стрельбе по людям из огнестрельного оружия. Однако, как нам достоверно известно, погибшие туристы не имели огнестрельных ран; - нельзя забывать о специфике конца 50-х гг., безусловно влиявшей на деятельность работников МВД всех уровней. Волна хрущёвских разоблачений преступлений сталинской эпохи показала, что даже самых высокопоставленных руководителей силовых ведомств можно отправить под суд за прегрешения прежних лет. Напомним, что при Хрущёве были расстреляны отнюдь не только Берия и его ближайшие соратники, но работники закавказских органов МВД-ГБ (Цанава и пр.), а значительная часть высокопоставленных и заслуженных работников центрального аппарата оказалась изгнана из "органов". Ни высокие звания (Берия был маршалом!), ни политический вес (Багиров являся кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС и возглавлял Компартию Азербайджана почти 20 лет) не гарантировали того, что прежние прегрешения не могут быть поставлены в вину. Можно смеяться над многими перлами и необдуманными новациями "дорогого Никиты Сергеича", но нельзя не признавать того, что при нём произошла значительная гуманизация работы органов МВД-КГБ: усилился прокурорский надзор, возросли требования по соблюдению правовых норм, было покончено со вседозволенностью руководящих работников (по крайней мере среднего звена). В этих условиях, начал
Известно, что на самой заре "атомной эры" советские власти использовали в качестве полигона ядерных испытаний район с центром, имеющим координаты 64°00'с.ш и 55°00' в.д. Это юг Коми АССР, верховья реки Нем.
Впервые американцы сообщили о существовании там полигона в пресс-релизе Atomic energy commission (АЕС) Министерства энергетики от 26 октября 1954 г. Американские средства технической разведки зарегистрировали там по крайней мере 7 атомных взрывов, осуществлённых в период с середины сентября 1954 г. по февраль 1956 г. (с 8-го по 14-й ядерные взрывы в истории СССР). В принципе, это не очень далеко от перевала Дятлова, примерно 200 км. западнее, только через Уральские горы перевалить надо. Так что определённая логика в том, чтобы подозревать возможность ядерного взрыва в районе Отортена, вроде бы, есть. Однако противники этой версии резонно указывают на то, что с 3 ноября 1958 г. по 1 сентября 1961 г.
Советский Союз не проводил никаких ядерных испытаний, поскольку соблюдал мораторий на таковые. Мораторий был обоюдным с США и его соблюдение контролировалось техническими средствами обеих стран. Факт ядерного взрыва на Северном Урале скрыть не удалось бы, даже в случае его малой мощности - американцы уверенно регистрировали взрывы всего в несколько килотонн (например, взрыв 29 июля 1955 г. мощностью 5 кт или 2 февраля 1962 г. мощностью в диапазоне 10-20 кт.). За послевоенное время Советский Союз ни разу не был изобличён в нарушении принятых на себя обязательств по ограничению или контролю вооружений. Нет никаких оснований подозревать, что 1 февраля 1959 г.
Хрущёв вдруг почему-то решил совершить единичное нарушение серьёзнейшего международного обязательства и санкционировал маломощный ядерный взрыв вне военного полигона. Никаких политических дивидентов, никаких технических прорывов подобная глупейшая для любого политика выходка не сулила. Кроме того, ядерный взрыв привёл бы к более или менее равномерному радиоактивному заражению одежды всех членов группы, чего на самом деле не наблюдалось. Да и сами тела погибших оказались бы заметно радиоактивными, т.к. людям пришлось бы вдыхать продукты распада, переносимые пылью, золой и влагой. А этого радиологическая экспертиза также не зафиксировала.
С доказательствами факта испытаний пресловутой "вакуумной" бомбы (боеприпаса объёмного взрыва) дело обстоит даже хуже, чем с ядерным взрывом. Прежде всего, такой тип боеприпасов появился значительно позже - в конце 60-х гг. Но даже не это главное, в конце-концов, можно предполагать отработку некоего неудачного прототипа.
Самое существенное возражение против испытаний сводится к тому, что тела пострадавших неизбежно должны были нести следы тяжёлых повреждений, обусловленных баротравмами и воздействием высокой температуры. Как известно, ничего этого не отмечалось. Кроме того, взрыв сверхсекретного боеприпаса вне полигона лишает такие "испытания" всякого смысла. Задача натурного испытания любого оружия заключается как раз в том, чтобы обнаружить и зафиксировать его существенные свойства, сравнить по критериям эффективности с аналогами и на практике проверить заложенные конструкторские и технологические решения. Понятно, что единичный взрыв в глухой местности задач этих не решает в принципе. А потому не могли военные проводить такие испытания в нехоженных горах Северного Урала.
Из той же серии крайнего "инженерного кретинизма" предположение о падении на склон Холат-Сяхыл некоей испытательной авиабомбы большого калибра. Мол, бомбу сбросили в темноте, та упала выше по склону, прокатилась по палатке и стабилизатором причинила травмы Тибо, Золотарёву и Дубининой.
А взрыва не произошло, потому что боеприпас был испытательным, без начинения ВВ. Смеяться не надо - этот бред совершенно серьёзно обсуждался на одном из форумов и поскольку его участники сомневались в том, что у авиабомбы имеется "хвост", самодеятельный автор этой ахинеи приложил даже эскиз бомбы со стабилизаторами. А когда автор настоящего очерка, стараясь не обидеть участников обсуждения, вежливо предложил им задуматься о разнице между пластической и упругой деформациями, меня просто не поняли. Однако, это только в анекдотах про "резиновую бомбу, сброшенную на Китай" бомбы прыгают и скачут. В случае падения такого боеприпаса на склон Холат-Сяхыл, он попросту выбил бы в грунте воронку, смял свою тонкостенную оболочку и никуда бы не покатился. Даже на сантиметр не сдвинулся бы. Такая бомба могла причинить вред группе Дятлова лишь угодив непосредственно в палатку, чего, как мы знаем, не происходило.
Наконец, самая популярная версия из всех техногенных - версия падения баллистической ракеты на склоне Холат-Сяхыл, отравления туристов ядовитыми компонентами топлива (окислителем и горючего), последующего появления на месте падения "космодромного спецназа" и зачистки им местности. В подтверждение этой версии приплетается всё, что можно, даже те свидетельства, смысл которых не понимают сами сторонники этой гипотезы.
Если следовать их фантазиям, получается, что светло-фиолетовый окрас одежды четвёрки, найденной в овраге - это следы ракетного топлива, странный цвет кожи погибших - признак отравления парами компонентов топлива, срубленные у кедра зелёные пихточки - свидетельство того, что "дятловцы" ослепли от отравления, разрезы палатки - указание на бегство от падающей с неба работающей ракетной ступени... А на вопрос, где же та самая ракета-убийца? сторонники версии отвечают, что называется, на голубом глазу: спецназ вывез! Именно так: склон очистил, студентов добил, ракету увёз, а февральские снегопады следы этой работы отлично замаскировали.
Несмотря на попытки коллективного разума создателей этой версии подкрепить её техническими деталями, всякое уточнение лишь вскрывает её полнейшую несостоятельность. Укажем вкратце на некоторые из многих десятков противоречий этой гипотезы: - хотя космодром в Плесецком районе (при строительстве - объект "Ангара") начал возводиться в январе 1957 г., к 1 февраля 1959 г. с него ещё не было осуществлено ни одного запуска. Это означает, что баллистическая ракета могла прилететь либо с Байконура, либо Капустина Яра. Последний можно также выключить из рассмотрения, поскольку в это время этот объект был завязан на отработку оперативно-тактических ракет, трассы же пролёта ракет, запускаемых с Байконура лежат много южнее Урала, и проходят через Джезказганскую область и Алтай. Штатных пусков баллистических ракет в северном направлении из Байконура никогда не проводилось, ввиду наличия на севере крупных городов - Перми, Челябинска, Свердловска и пр.;
- нештатная работа ракеты-носителя, запущенной с Байконура, может быть полностью исключена. Прежде всего, укажем на то, что первые ракеты Р-7, дальность которых позволяла достичь Северного Урала, имели автономную систему управления, которая дублировалась радиокомандной (с земли). В случае выхода из строя автономной системы, управление ракетой принимал на себя оператор, который не допускал отклонения от курса. В случае выхода из строя обеих систем управления, и при последующем отклонении ракеты по крену, тангажу или рысканью на 7° от расчётного угла, осуществлялась её самоликвидация. Первоначально самоликвидация проводилась путём выключения двигателей, в последующем - подрывом ракеты. Т.о. Р-7 была полностью застрахована от сколько-нибудь значительного уклонения от курса на старте, что и подтвердила многолетняя практика эксплуатации как самой этой ракеты, так и её модификаций;
- "космодромного спецназа" никогда не существовало, охрану космодромов во все времена существования Советского Союза несли самые обычные солдаты срочной службы. Они никогда не привлекались к поиску мест падения разгонных ступеней ракет-носителей;
- после октябрьского 1957 г. Пленума ЦК КПСС, снявшего с должностей Г.К.Жукова (являвшегося до того Министром обороны) и С.М.Штеменко (был начальником ГРУ Генштаба), произошло резкое сокращение сил специального назначения в составе Вооруженных Сил СССР. Если при создании спецназа в 1950 г. в составе армий, округов и флотов были организованы 46 отдельных рот специального назначения, то после октябрьского 1957 г. Пленума их осталось всего 6 в периферийных округах, находившихся в высокой степени готовности к началу военных действий. Все внутренние военные округа СССР лишились подразделений спецназа. Причиной этой реформы явился страх политического руководства страны (лично Хрущёва, осведомлённого о собственной непопулярности среди военных) перед использованием военной верхушкой спецподразделений в целях государственного переворота. Военному спецназу было категорически запрещено принимать участие в операциях на территории СССР.
Когда в 1961 г. в Новочеркасске начались беспорядки, Министерство обороны для их подавления было вынуждено использовать самые обычные строевые мотострелковые части, поскольку ближайшее подразделение спецназа находилось чуть ли не за 1 тыс. км. южнее, в Армении. Появление военного спецназа на Сев.Урале в феврале 1959 г. абсолютно невозможно;
Советский спецназ по мнению многих истовых "исследователей" трагедии группы Игоря Дятлова - это такие выродки, которым "покрошить в капусту" советских людей завсегда было в удовольствие. Насмотревшиеся отечественной "чернухи" последних лет, эти "исследователи" всерьёз верят, что солдаты и офицеры советского спецназа сначала крушили черепа и рёбра и лишь затем думали головою. Этим мифотворцам, прежде чем городить околесицу, имело бы смысл хоть немного изучить историю вопроса, о котором они берутся судить.
И тогда, глядишь, они бы с удивлением узнали, что в январе 1959 г. в Советском Союзе вообще не существовало ни одного подразделения спецназа, способного появиться в горах Северного Урала. МВД и КГБ не имели в своём составе подразделений соответствующего профиля, а ГРУ Генштаба Министерства обороны держало свои части только в приграничных округах и группах войск.
- также абсолютно невозможно появление в окрестностях Холат-Сяхыл и "спецназа КГБ". В результате нескольких трансформаций послесталинской поры знаменитое Бюро №1 (по диверсионной работе за границей), существовавшее в МГБ на правах отдельного Управления и имевшее штат под 1 тыс. человек, выродилось в 13 отдел 1-го Главного управления с численностью личного состава всего лишь 82 чел. Падение значимости этого подразделения хорошо видно на понижении ранга его руководителя: если П.А. Судоплатов был генерал-лейтенантом, то И.А.Фадейкин, возглавлявший отдел в 1959 г., всего лишь полковником. Этот спецназ не мог быть использован внутри страны согласно Положению об отделе, а его применение вне СССР могло иметь место только по письменному указанию высшего государственного руководства.
Глубоко засекреченное Бюро №2 МГБ СССР (было ориентировано на "выполнение специальных заданий внутри СССР по пресечению особыми способами враждебной деятельности, проводимой отдельными лицами"), под руководством генерал-майора В.А. Дроздова, на деятельности которого мы ещё остановимся в этом очерке особо, формально было расформировано 1 сентября 1953 г. Хотя личный состав этого крупного подразделения остался в штатах КГБ и приёмы и навыки оперативной работы исчезнувшего Бюро утрачены не были, всё же появление специалистов этого профиля на Холат-Сяхыл следует счесть абсолютно невозможным. Бюро №2 - это городской спецназ, "заточенный" под действия в городской среде и абсолютно бесполезный для боевой работы в тайге на лыжах. В этом смысле даже самый пьяный и слепой на оба глаза манскийский охотник являлся "спецназовцем" в большей степени, чем костоломы из Бюро №2;
- в Советском Союзе вообще не существовало практики собирать упавшие на землю части ракет-носителей ввиду полнейшей бессмысленности этого занятия (сбор металлолома в нехоженной глухомани и вывоз его вертолётами с финансовой точки зрения себя не оправдывает). Лишь в 90-х гг. прошлого века по требованию международных и отечественных природоохранных организаций появились планы (и началась их частичная реализация) по экологической реновации полей падения отработавших ступеней ракет и вывозу частей последних для утилизации. Кстати, не всегда сбор фрагментов ракет проходил спокойно - местные жители частенько не желали расставаться с нужным в хозяйстве "железом", особенно головными обтекателями большого диаметра и жаловались на действия "сборщиков металлолома";
- кислородо-керосиновые ракетные двигатели не представляют для людей большой опасности в районе падения, двигателей же баллистических ракет ,на ядовитом гептиле в 1959 г. не существовало. Кстати, ядовитость последнего также сильно преувеличивается неспециалистами, его ПДК (предельно допустимая концентрация) всего лишь в 20 ниже чем у хорошо всем знакомого нашатырного спирта.
Доказывая опасность гептиловых ракет представители экологических организаций оперируют искусственным понятием "плановый пролив топлива в месте падения", которое на самом деле ничего не выражает. В величину "планового пролива" они записывают остатки топлива в баках, которые не могут быть выбраны толпливной арматурой в силу её конструктивных особенностей. При этом экологами по умолчанию считается, что всё топливо попадёт в грунт и воздух в районе падения. Остатки этого топлива и в самом деле могут быть весьма значительны, для ракеты "Циклон-3", например, они составляют 616 кг. гептила для первой ступени и 215 кг. - для второй. Но реально значительного загрязнения местности на месте падения не происходит в силу того, что ступени теряют герметичность на большой высоте, причём зачастую со взрывом, так что на землю попадает в худшем случае несколько вёдер топлива. Тщательные исследования показали, что уже в 100 м. от места падения любой разгонной ступени присутствие гептила не обнаруживается ни в воде, ни в грунте, ни в растениях. Таким образом, даже если предположить, что на склон Холат-Сяхыл упала разгонная ступень неизвестной "гептильной" ракеты, то для химического поражения "дятловцев" это должно было произойти в непосредственной близости от палатки. Однако следов падения с большой высоты многотонных фрагментов ракеты никто из поисковиков в районе перевала не наблюдал;
- даже если считать, что какая-то гептиловая ракета всё же упала возле палатки на склоне Холат-Сяхыл и члены туристической группы Дятлова получили химическое поражение от пролива топлива, совершенно непонятно для чего несуществующему "космодромному спецназу" надо было их убивать. Практики подобных "зачисток" собственного населения ни до 1959 г., ни после не существовало. В качестве подходящего примера можно привести случай падения 26 января 1983 г. ракеты-носителя рядом с деревней Брин-Наволок в Холмогорском районе Архангельской области.
Министрество обороны провело там большую спасательную операцию, вывезло жителей деревни, но никому и в голову не пришло расстрелять или рассадить по тюрьмам свидетелей произошедшей катастрофы. Можно вспомнить и катастрофу стратегической ракеты Р-16 в октябре 1960 г. на Байконуре, в результате которой погиб первый Главнокомандующий РВСН Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Мало кто знает, что причастными к тайне этой трагедии оказались люди вообще не имевшие допуска к секретным сведениям - работники больницы, куда привозили пострадавших, и жители ж/дорожной станции Тюратам, в основном казахи, не имевшие к космодрому ни малейшего отношения. И что же? КГБ никого не расстрелял, не рассадил "по кутузкам" и даже не стал отбирать подписки о неразглашении - люди сами понимали мощь довлеющей над ними государственной тайны и защищающего эту тайну КГБ;
- ракета зенитного комплекса С-75, принятая на вооружение в ноябре 1957 г. и имевшая жидкостный двигатель второй ступени, не могла оказаться на склоне Холат-Сяхыл ввиду своей малой дальности (29 км. у первой модификации). Совершенно непонятно откуда могла прилететь эта ракета, поскольку о частях ПВО в районе Северного Урала в то время ничего не известно. Сухопутные войска Вооружённых сил СССР имели в 1959 г. на вооружении ракетные комплексы малой дальности Р-11М с жидкостной ракетой 8К11 дальностью стрельбы до 180 км. Три ракетные бригады, оснащённые этим вооружением, были развёрнуты в Прикарпатском, Киевском и Воронежском военном округах, т.е. учебные пуски их расчётов никак не могли привести к случайному попаданию ракеты в окрестности Холат-Сяхыл.
Среди сторонников "ракетной версии" распространено представление, согласно которому "огненные шары" в небе Северного Урала рождены оптическими эффектами, сопровождающими пуски баллистических ракет большой дальности. Как известно Советский Союз с 1957 г. довольно энергично развивал программу как космического ракетостроения, так и создания межконтинентальных ракет в военных целях. Ракета Р-7 уже вовсю запускалась с Байконура и хотя её запуски никогда не проводились в северном направлении, а лишь в восточном (на Камчатку), тем не менее многие исследователи трагедии на склоне Холат-Сяхыл считают, что работающие двигатели Р-7 могли быть замечены из района Отортена.
По мнению сторонников "ракетной версии" одним из самых сильных - "неубиваемых" - аргументов в пользу того, что между запусками балиистических ракет с Байконура и событиями на Сев. Урале существует некая связь, является открытие совпадения даты аварийного запуска ракеты Р-7 с наблюдением "огненных шаров" 31 марта 1959 г. поисковиками. Данное совпадение обнаружил упоминавшийся уже неоднократно в настоящем очерке Евгений Вадимович Буянов, чей персональный вклад в популяризацию истории группы Дятлова и анализ связанной с нею разнообразной информации трудно переоценить. Открытие, что и говорить, интересно, только никуда не ведущее, поскольку совпадения вообще неспособны дать верную подсказку.
Можно математически доказать, что запуски ракет с космодрома Байконур не видны из района перевала Дятлова независимо от погоды и прозрачности атмосферы. Вспомним, что из-за кривизны поверхности Земли, для наблюдателя из района Сев. Урала космодром Байконур будет находиться в "зоне невидимости", т.е. ниже линии горизонта. Определим, каково же превышение границы "области видимости" над Байконуром, другими словами, как высоко должна взлететь с космодрома ракета, чтобы её факел попал в поле зрения наблюдателя из района перевала Дятлова. Сделать это довольно просто, зная точное географическое положение точек старта и наблюдения (п.Дятлова: 61°45'17" с.ш., 59°27'46" в.д., а для Байконура: 45°57'58" с.щ., 63°18'28" в.д.). Проведём небольшие расчёты. Считаем, что оба места лежат на одном меридиане и угловое расстояние по широте между ними равно 15° (на самом деле это не так, но оба допуска играют на руку сторонникам ракетной версии, поскольку уменьшают расстояние между интересующими нас точками, так, например, разница по широте близка скорее к 16° ( 61°45'17" - 45°57'58"=15°47'19"), но мы округлим её, всё же, в меньшую сторону).
Схема, поясняющая факт существования над Байконуром "зоны невидимости" для наблюдателя из района пер.Дятлова. Существование такой зоны объясняется кривизной поверхности Земли. Рисунок условен, выполнен без соблюдения масштаба. "Р"- место лагеря поисковиков в районе пер.Дятлова; "В"- Байконур; "О" - центр Земли; "g-g"- условная линия "горизонтального" горизонта, который имел бы место в случае абсолютно ровной земной поверхности вокруг лагеря; "h1"-высота "зоны невидимости" над Байконуром. Из рисунка видно, что треугольник ОРВ - равнобедренный, с длинами бёдер 6356,8 км., и величинами углов "1"= 15° и "2"=82°30'. Параметры прилегающего треугольника найти несложно, поскольку величины его углов определяются, как говорится, "в одно действие".
Полярный радиус Земли известен : 6356,8 км. Тогда мы видим, что радиусы из центра Земли к пер.Дятлова и Байконуру образуют равнобедренный треугольник, параметры которого вычислить совсем несложно. Углы при основании равны [180°-15°]/2=82°30', а основание x (по теореме синусов) равняется тогда: x/sin15°=6356,8/sin82°30', т.е. x=1659 км. Итак, мы получили расстояние между точками P и B (т.е. перевалом Дятлова и Байконуром) по прямой, без учёта кривизны Земли. Нас интересует высота h1 прилегающего треугольника, которую можно найти, зная величины углов 3,4 и 5. Найти их нетрудно: угол 3=90°-82°30'=7°30', угол 4=180°-82°30'=97°30', а угол 5=180°-[7°30'+97°30']=75°. Далее опять-таки из пропорции по теореме синусов определяем нужную нам высоту h1: 1659/sin75°=h1/sin7°30' , т.е. h1=224,14 км.
Высота эта заведомо больше той, на которой происходило выключение двигателей 2-й ступени ракеты Р-7 (имевшее место примерно на 300-ой секунде полёта и высотах в диапазоне 150-190 км.), так что полученный ответ "ставит крест" на всех досужих рассуждениях защитников предположения "огненные шары - это оптические эффекты, сопровождающие старты ракет Р-7". Но полученный нами ответ всё же не является окончательным, поскольку на самом деле высота "зоны невидимости" над Байконуром для наблюдателя из лагеря поисковиков 31 марта 1959 г. была гораздо выше. Вспомним, что лагерь был перенесён в долину реки Лозьва и в южном направлении от него находился перевал Дятлова, закрывавший Мещерякову (и другим поисковикам) обзор южной части небосвода. Фактически они не видели ровного горизонта, "горизонт" для них задирался вверх изломанной линией перевала. Определим, как велико было это превышение фактического горизонта над теоретическим, т.е. горизонтальным (уж простите тавтологию).
Карта района перевала Дятлова, иллюстрирующая тезис о превышении фактической линии горизонта в южном направлении для наблюдателя из лагеря поисковиков. Выделенная красным цветом окружность в долине р.Лозьва - предполагаемое местонахождение 31 марта 1959 г. лагеря поисковиков (примерно в 1,5 км. севернее перевала). "1", "2" и "3" самые значительные горы в ближайших окрестностях, искажавшие линию горизонта (задиравшие её вверх), синий указатель с буквой "Т" показывает направление на Тюратам (Байконур). Красным пунктиром показана горизонталь 800 м. на перевале Дятлова. Как видно, практически весь перевал имеет высоту более 800 м., а в направлении Тюратама - 840 м.
Точное местоположение лагеря поисковиков неизвестно, но мы не ошибёмся, если предположим, что разбит он был в зоне леса, т.е. в диапазоне высот от 600 м. до 700 м. Будем считать, что лагерь был поставлен на отметке 650 м. на удалении 1,5 км. к северу от перевала, это вполне лояльная для наших оппонентов оценка. В направлении Байконура превышение линии горизонта составит [840 м. - 650 м.]= 190 м. на 1,5 км. дальности, т.е. угол возвышения местности (на след.схеме это угол 6) составит: tg[190/1500]=0,126(6) => угол 6=7°12'.
Схема, иллюстрирующая повышение "зоны невидимости" над Байконуром для наблюдателя из района пер. Дятлова в силу неровности горного рельефа. Рисунок условен, выполнен без соблюдения масштаба. "Р"- место лагеря поисковиков в районе пер.Дятлова; "В"- Байконур; "О" - центр Земли; "g-g"- условная линия "горизонтального" горизонта, который имел бы место в случае абсолютно ровной земной поверхности вокруг лагеря; "g fact"- фактическая линия горизонта, превышение которой над "g-g" обусловлено возвышением перевала над лагерем поисковиков. Величины углов: "6"=7°12' ; "7"=67°48'. Длины отрезков: "S"= 1702,78 км.; "h1"=224,14 км.; "h2"=230,44 км. Активные участки траекторий всех межконтинентальных баллистических ракет, запускавшихся в прошлом и запускаемых ныне с Байконура, укладываются ниже линии "g fact", а потому остаются невидимы из района пер.Дялова при любом состоянии атмосферы.
Соответственно угол 7= 180°-[7°12'+(180°-75°)]=67°48', а длина S=1702,78 км. По теореме синусов h2/sin7°12'=S/sin67°48' => h2= S*sin7°12'/sin67°48' => h2= 1702,78*0,1253/0,9259= 230,44 км.
Т.о. суммарная высота "зоны невидимости" над Байконуром для наблюдателя из лагеря в долине Лозьвы составляет h1+h2=224,14+230,44=454,58 км. Никакие ракеты (вообще!) никогда не залетали на высоты 450 км. с работающими двигателями, ни в 50-х гг., ни в последующие десятилетия. Сделанный нами вывод позволяет с абсолютной надёжностью исключить всякую связь странных оптических эффектов в районе Отортена с запусками ракет Р-7 с Байконура. "Огненные шары" порождались Байконуром не более, чем цунами на Цейлоне или озоновой дырой в Антарктиде.
Момент этот очень важен, потому что пресловутые "огненные шары" не дают покоя исследователям трагедии группы Игоря Дятлова. Напомним, сам следователь Иванов в своих интервью уже в "перестроечное время", прямо утверждал, что гибель туристической группы находилась по его мнению, в какой-то связи с появлениями в уральском небе "шаров". Это допущение, кстати, мы оспаривать не станем ; той концепции событий, которой придерживается автор настоящего очерка, наличие "огненных шаров" в районе Отортена никак не мешает, а скорее даже, помогает. Другое дело, что "шары" эти, по мнению автора, никак не связаны ни с мифическими инопланетянами, ни с байконурскими ракетами, что и было только что доказано. У шаров этих совершенно земное происхождение, рождены они человеческой деятельностью и совершенно неслучайно, что после лета 1960 г. "огненные шары" над территорией Северного Урала летать вдруг перестали.
Но об этом чуть позже. Напоследок остаётся сказать, что "ракетную" версию автор очерка считает самой паскудной, самой гадкой из всех. При всём желании оставаться хладнокрвоным, воздержаться от эмоциональной оценки невозможно, поскольку она - эта версия - мажет чёрной краской гнусной клеветы и наговора целый пласт самых достойных и честных людей, рождённых в СССР. Имеется в виду прежде всего наша техническая элита, элита воистину мирового масштаба, обеспечившая всему человечеству фантастический скачок в области авиационно-космических технологий. Скачок этот был совершён именно тогда, во второй половине 50-х гг., именно эти люди (сами того не ведая) не просто проторили человечеству дорогу в космос, но сформировали новый тип мышления, тот общемировой "космизм", который прочно вошёл в нашу жизнь и ныне воспринимается буднично, а тогда казался чем-то совершенно невероятным.
Эта версия клевещет на защитников нашей Родины, тех самых людей, чьё бескомпромиссное восприятие и добросовестное исполнение служебного долга обеспечили нашей Родине более полувека мирной жизни. Плевать на идиотов, вроде Хрущёва, Советский Союз - это ведь не только Хрущёв и марксистские доктринёры из ЦК, это ещё и наши с вашими родители и деды! Надо всегда помнить и ясно сознавать: если бы защитники Родины не исполнили тогда свой долг самым добросовестным образом, то президент Эйзенхауэр не задумываясь стёр бы СССР, Россию и русских с лица земли. Превратил бы в радиоактивную пыль, как проделали это американцы с Хиросимой и Нагасаки в 1945 г. Американцы не раз демонстрировали всему миру, сколь далеко они могут зайти в пренебрежении чужими интересами. Надо просто иметь память, чтобы этого не забывать.
Мы имеем сейчас возможность ковыряться в Интернете и говорить о трагедии группы Игоря Дятлова лишь потому, что такую возможность нам предоставили наши отцы и деды в 40-50-х гг. и сделали это весьма неплохо. Тем, кто берётся подходить к их оценке со своим убогим аршином, хочется сказать раз и навсегда: не судите по себе о людях!
Впрочем, вернёмся к разбору техногенно-криминальных версий. Благо, их осталось совсем немного. 3) Гибель группы Игоря Дятлова явилась результатом нападения уголовников, бежавших с объектов Ивдельского ИТК. Версия намного более разумная, нежели "про ракеты и спецназ", поскольку в появление уголовников на склоне Холат-Сяхыл поверить можно скорее, нежели в несуществовавшие "группы спецназа" и непадавшие ракеты. Однако, данная версия вступаетв явное противоречие с зафиксированным следствием фактическим материалом: все деньги и документы группы остались нетронуты, спирт - цел, фотоаппараты и часы преступники не похитили... Есть и ещё одна немаловажная деталь - если бы на палатку "дятловцев" действительно вышли бежавшие уголовники, то они не отпустили бы девушек. Речь даже не о том, можно ли изнасиловать девушку при температуре -20°С? Уголовники не отпустили бы девушек просто для того, чтобы поиздеваться, покуражиться.
Кроме того, уголовники не стали бы церемониться в выборе средств убийства, а значит, у трупов были бы сломаны челюсти, выбиты зубы и обязательно имелись бы ножевые ранения. Бежавшего из "зоны" урку представить без ножа невозможно. Однако, ничего подобного, как мы помним, судмедэксперт Возрождённый не описал. Погибшие туристы были убиты очень аккуратно, насколько эпитет "аккуратно" применим к понятию убийство.
На основании всех этих соображений следует обоснованно сомневаться в том, что уголовники могли иметь отношение к гибели группы Игоря Дятлова. 4) Гибель группы Игоря Дятлова явилась результатом нападения нелегальных золотодобытчиков (как разновидность версии №3). Данная гипотеза является модификацией предыдущей. Вместо "бежавших зэков" в качестве убийц выступают "золотодобытчики", нелегально намывавшие золото в долине Лозьвы. По этой версии настил, найденный в овраге, принадлежал именно "золотодобытчикам", поскольку измученные холодом "дятловцы" никак не могли его соорудить собственными силами. Промысел "чёрных золотодобытчиков" (ещё их называли "чёрными артельщиками") был абсолютно незаконен и эти люди вполне могли решиться на убийство лиц, грозивших им расконспирацией. Остаётся добавить, что в нелегальной добыче и обороте золота на территории СССР вплоть до самой перестройки большую роль играли депортированные чеченцы и ингуши, а ёмкость этого рныка в середине 80-х гг. оценивалась в 10 тонн золота в год. Даже если сделать поправку на то, что в конце 50-х гг. масштабы были куда скромнее, да и организованной преступности, строго говоря, не существовало, всё равно серьёзность этого явления недооценивать не стоит.
Однако и версия гибели группы Дятлова от рук "чёрных артельщиков" тоже не проходит. Зимой золото намывать невозможно даже у незамерзающего ручья, во-первых, очень холодно для того, чтобы возиться с водой, а во-вторых, световой день слишком короток. Кроме того, не забываем о сложности снабжения такой группы всем необходимым - следы лыжных "ходок" от ближайшего жилья всё рассказали бы местным манси о непрошенных гостях. В общем, в дикой местности в зимнее время подобный тайный промысел невозможен. Известны случаи, когда в зимнее время "чёрные артельщики" оборудовали свои "схроны" возле рудничных отвалов золотых приисков и просеивали их под самым носом охраны (а возможно с её ведома). Это совсем иной вид деятельности и к нашему случаю он не имеет ни малейшего отношения.
Кроме того, "артельщики", убив туристов, явно не отказали бы себе в том, чтобы поживиться имуществом жертв. Чего им стесняться - они и так уже заработали "вышку", обвинение в грабеже никак не усугубило бы их положение в случае ареста. Однако, этого мы не видим. Опять же, остаётся в силе аргумент о характере травм, которые должны были быть причинены погибшим - нет ножевых ранений, нет бросающихся в глаза следов побоев.
5) Гибель группы Игоря Дятлова явилась результатом падения на палатку подвесной части (гондолы) неуправляемого американского аэростата. Версия, мягко говоря, очень странная и по своей вероятности сопоставимая, скажем, с попаданием метеорита в палатку "дятловцев". Своим рождением сия гипотеза обязана тому факту, что американская разведка на протяжении многих лет запускала в сторону советской территории неуправляемые аэростаты с фотоаппаратурой. Иногда они падали, либо их сбивали, такое, например, случилось 16 ноября 1959 г. под Волгоградом. Тогда зенитной ракетой комплекса ПВО С-75 на высоте 20 км. был уничтожен разведывательный аэростат, фрагменты которого были предъявлены мировому сообществу.
Согласно этой версии, гондола аэростата, терявшего высоту из-за повреждения оболочки, "проехалась" по дальней входа части палатки, не оставив на снегу узнаваемых следов и тяжело травмировав Дубинину, Золотарёва и Тибо-Бриньоля. Последний спал на фотоаппарате и... знакомо, не правда ли? Далее последовал забег по склону студентов, напуганных неведомым объектом, коварно упавшим с неба прямо на палатку... безуспешная борьбы за жизнь... замерзание.
Версия эта изначально выглядит очень наивной хотя бы потому, что авторы её элементарно не представляют себе тот объект, о котором пытаются фантазировать. Для того, чтобы внести ясность в обсуждаемый вопрос, имеет смысл несколько углубиться в исторические и технические детали, которые хотя и не связаны напрямую с обстоятельствами гибели группы Игоря Дятлова, всё же интересны сами по себе. Кроме того, в Интернете практически нет достоверной информации об американских разведывательных аэростатах, так что подобный экскурс, надеемся, окажется вдвойне интересен.
Начиная с 1953 г. представители американского разведывательного сообщества носились с идеей запуска в сторону СССР автоматических аэростатов в фотоаппаратурой на борту. К тому времени метеорологи уже знали, что громадные массы воздуха на больших высотах проделывают путь от Средиземноморья до Охотского моря и аэростат, запущенный в Турции, теоретически может долететь до Тихого океана. Надо только, чтобы он держался в нужном воздушном эшелоне (на высоте примерно 20 км. или выше). Многолетнее кипение американской конструкторской мысли вылилось в проект "Джинетрикс" ("Genetrix"), в рамках которого были разработаны управляемые автоматические аэростаты, призванные якобы, осуществлять метеорологические наблюдения, а на самом деле - проводить фотографирование поверхности Земли.
Это были настоящие мастодонты. Объём собственно баллона, обеспечивавшего подъёмную силу, был рассчитан на закачку 1600 куб.метров гелия. К баллону крепились два коромысла (очень похожие на те, при помощи которых в деревнях носят воду - и это не шутка, они действительно деревянные и действительно похожи!), на противоположных концах которых подвешивались плетёная из лозы корзина и пенопластовый блок с фото- и радиотехнической аппаратурой. В плетёной корзине устанавливались некоторые из приборов, а также к ней подвешивался балласт, который мог сбрасываться в полёте.
Части американского фоторазведывательного аэростата, сбитого в 1957 г. в воздушном пространстве СССР. Слева направо: плетёная из лозы корзина размером 1050 мм.*1050 мм.*1050 мм.; пенопластовый контейнер с двумя фотоаппаратами и приборами астронавигации; один из приборов бортовой автоматики, извлечённый из корзины.
Общий вес взлетавшего аэростата составлял 650-700 кг. Его фактический маршрут определялся по звёздам и сверялся с полётным заданием, заложенным в специальный навигационный автомат; в том случае, если аэростат оказывался в нужном районе, по команде программного блока производилось фотографирование земной поверхности. Запас плёнки в каждом из фотоаппаратов составлял 500 кадров. При потере высоты, например, в силу повреждения одного из баллонов с гелием, управляющее устройство давало команду на сброс определённой части балласта. Аэростат был оснащён средствами КВ и УКВ связи, а также специальным шифрующим устройством. После успешного завершения миссии, баллоны с гелием должны были быть сдуты над Тихим океаном, а координаты точки приводнения сообщены в эфир.
Запуски по программе "Джинетрикс" начались 10 января 1956 г., причём американцы с помпой уведомили об этом средства массовой информации. Демонстративной открытостью своих действий американская разведка, видимо, рассчитывала усыпить бдительность советской госбезопасности. Первый аэростат запустили в Японии, дабы замаскировать истинный объект своих интересов, а в дальнейшем все запуски проводились с территорий, расположенных западнее СССР, в основном из Турции.
В течение первого же месяца реализации программы советские силы ПВО сбили 50 аэростатов - они оказались весьма уязвимы ввиду малой скорости полёта и неспособности к активному маневрированию. Хотя МИГи-перехватчики не могли подняться на высоту 20 и более км., тем не менее им удавалось плотным заградительным огнём снизу повреждать баллоны с гелием. 9 февраля 1956 г. советский МИД устроил пресс-конференцию, посвящённую "новой провокационной вылазке американской военщины", на которой полковник Таранцев, представитель Генерального штаба, рассказал о массовых перехватах американских аэростатов и истинном назначении последних. Усомниться в правдивости рассказа полковника было невозможно - перед зданием пресс-центра были выставлены гондолы и подвесные контейнеры десятков сбитых аэростатов, а их баллоны разложены на асфальте автостоянки.
Супостат сделал определённые выводы из успехов советских сил ПВО и несмотря на неудачное начало, от программы "Джинетрикс" не отказался. Изменился технический облик запускаемых аэростатов, прежде всего в сторону их минимизации. Ушли в прошлое гондолы из лозы и пенопластовые контейнеры, значительно - более чем в 10 раз !- уменьшились объёмы баллонов с гелием.
Новая модель аэростатов имела совокупный объём баллонов всего лишь 4 тыс.кубических футов (115 кубометров). Подъёмная сила подобного аэростата у поверхности Земли при +15°С не превышала 140 кг., а с ростом высоты только падала. Ни о каких подвесных гондолах весом в несколько центнеров уже могло быть и речи - их вес теперь едва ли превышал 30 кг., поскольку более значительную массу аэростат банально не смог бы "затащить" на высоту 20 км. На представленных ниже фотографиях из американской телепередачи, посвящённой этим аэростатам, можно видеть такую гондолу вблизи. Два взрослых человека спокойно её кантуют, переворачивают с бока на бок, а потом грузят на автомобиль.
Так выглядел модернизированный американцами в 1958 г. высотный разведывательный аэростат, который некоторые из исследователей трагедии группы Игоря Дятлова прочили на роль "спускового крючка" трагедии. Фотографии из американской телепередачи 1964 г. В фантазиях "дятловедов" размеры баллона разрастались до размеров футбольного поля, а вес гондолы достигал полутора центнеров. Вид аэростата в ночном небе должен был быть столь ужасен, что перепуганные туристы после падения гондолы на палатку, должны были бежать от неё вниз по склону без рукавиц и валенок полтора километра! На самом деле, с технической точки зрения всё куда прозаичнее - суммарный объём баллонов с гелием не превышал 4 тыс. кубически футов (это всего-навсего 115 куб.метров), а вес гондолы едва ли достигал 2 пудов. Во всяком случае, мужчины, которых можно видеть на крайнем правом фотоснимке, без труда кантовали её вдвоём. Понятно, что даже 30-килограммовая гондола, упавшая с неба, была способна убить человека, но как хорошо видно, в ней нет ничего такого, что могло бы побудить людей бежать от неё прочь в зимнюю ночь.
Программа фотографирования глубинных районов СССР автоматическими управляемыми аэростатами продолжалась вплоть до 1964 г. За 8 лет американцы запустили около 12 тыс. таких устройств. Некоторые из "исследователей" трагедии группы Игоря Дятлова допускают, что одно из них обрушилось вечером 1 февраля 1959 г. на палатку туристов.
Возражения против этой версии событий в целом те же, что и в отношении "катящейся бомбы" и лавины (невозможна транспортировка раненых по склону и пр.), но есть и пара специфических аргументов. Дело в том, что аэростат, терявший высоту, никак не мог после удара гондолой о грунт взмыть вверх и исчезнуть в небесах.
Он непременно должен был упасть где-то совсем неподалёку. Однако поисковики его не нашли, хотя самым добросовестным образом обшарили все окрестности Холат-Сяхыл. Чтобы объяснить отсутствие аэростата, необходимо вводить в сюжет целенаправленные действия некоего таинственного "спецназа", успевшего вывезти упавший с неба объект до появления поисковиков. Но как было показано выше, никакого особого мобильного спецназа, способного выдвинуться в район Отортена, провести там поисковую операцию и вывезти таинственный груз, в СССР просто не существовало. Кроме того, совершенно непонятно, для чего советским властям понадобилось бы маскировать факт гибели граждан СССР по вине американской разведывательной техники. Наоборот, такой факт следовало бы предать огласке и максимально "распиарить" - это был бы отличный козырь в идеологическом противостоянии.
Другим серьёзным аргументом против версии "аэростата-убийцы" является предположение о поспешном отступлении туристов от палатки вниз по склону после того, как гондола упала на них сверху. Подобная пугливость представляется в высшей степени недостоверной - все участники похода прекрасно знали, что такое аэростат, который в то время вовсе не был таким экзотичным изделием, как сейчас.
Даже если принять на веру, что падение гондолы привело к тяжёлому травмированию трёх членов группы, совершенно невозможно понять, почему остальные бросили палатку, не забрав тёплых вещей. Конечно, гондола, неуправляемо волочащаяся по земле, представляла определённую угрозу, но вовсе не столь фатальную и неудержимую, чтобы бежать от неё неведомо куда без обуви, рукавиц и шапок. Наоборот, имело смысл понаблюдать за движением опасного предмета, оставаясь на месте и лишь после его исчезновения приступать к каким-либо активным действиям.
В общем, версия "падающего аэростата" должна рассматриваться как крайне вздорная, наивная, внутренне противоречивая, не имеющая под собой ни малейших фактических оснований. Говорить больше не о чем.
На этом разбор существующих версий следует остановить, поскольку написано достаточно. Приходится констатировать, что выдвинутые на данный момент объяснения событий на перевале Дятлова в феврале 1959 г. выглядят надуманными, противоречивыми и малоубедительными.
Непредвзятый анализ событий на склоне Холат-Сяхыл во второй половине дня 1 февраля 1959 г. Объективность "фактора страха", влиявшего на принимаемые туристами решения.
Убедившись в полной несостоятельности прочих версий, попробуем дать свою трактовку произошедшему на склоне горы Холат-Сяхыл в районе 16 часов 1 февраля 1959 г.
Как известно, правильно заданный вопрос - это уже половина ответа, так что постраемся правильно сформулировать самый главный вопрос, который должен задать себе исследователь трагедии группы Дятлова после изучения всей доступной фактологии. Звучать такой вопрос, по мнению автора, должен так: какие именно обстоятельства придают истории гибели этой туристической группы крайнюю запутанность, непонятность и неочевидность? Можно сказать и проще: что именно сбивает с толку исследователей, в чём кроется коренное отличие обстоятельств гибели этих туристов от множества иных случаев гибели людей в туристических и альпинистских походах?
Исчерпывающий ответ позволит понять природу той силы, которая погубила туристов, её источник и особенности действия.
Итак, попробуем перечислить по порядку самые явные, бросающиеся в глаза странности произошедшего на склоне Холат-Сяхыл: 1) Очевидная разделённость по месту и времени воздействующих факторов: возле палатки на склоне имело место "запугивание", или скажем иначе, "устрашающее воздейстие", однако фатальные повреждения, повлёкшие гибель людей, оказались причинены далеко внизу - у кедра и в овраге. Причём, случилось это по истечении нескольких часов с момента "устрашающего воздействия" на склоне горы. Почему запугивающий фактор не реализовался сразу в момент появления возле палатки? "Дятловцы" уходили от палатки пешком, без обуви, пересекая три каменистых гряды, они никак не могли убежать от погнавшей их вниз угрозы. Однако то, что им грозило, почему-то не убило никого из них наверху. Единственное исключение - Рустем Слободин, но это кажущееся исключение, ведь его тоже не убили возле палатки.
Что бы с ним не случилось, Рустем какое-то время двигался вниз самостоятельно и умер на склоне именно от замерзания. Почему убийство не произошло возле палатки? Ответов может быть несколько и первый из них можно сформулировать следующим образом: тот, кто запугивал туристов, не желал, чтобы их трупы оказались найдены возле палатки. Существуют и другой ответ, дополняющий первый: тому, кто был источником "устрашающего воздействия", было трудно контролировать довольно большую группу туристов, ему было проще прогнать их, в надежде, что холод и ветер сделают всю работу за него. Этому предположению есть весомое подтверждение - Тибо-Бриньоль и Золотарёв умудрились остаться одетыми и обутыми в отличие от остальных членов группы.
Предположение, будто их одевали остальные чрены группы не выдерживает критики, поскольку невозможно представить, чтобы Игорь Дятлов позволил обувать совершенно чужого ему Семёна Золотарёва вместо Зины Колмогоровой, которой открыто симпатизировал длительное время. Причём, Дятлова никто бы не осудил, все бы поняли его рыцарское поведение в отношении девушки. Существует только одно реалистичное объяснение того факта, что Тибо и Золотарёв оказались обуты и хорошо одеты (за исключением ветровок, найденных в палатке), а именно - на какой-то промежуток времени эти двое оказались вне контроля своего противника и, воспользовавшись этим, отделились от группы.
2) Какова бы ни была причина возникновения "фактора страха" (она умышленно нами пока не уточняется, поскольку заслуживает отдельного разговора) созданная им угроза объективно существовала. Напомним, что Тибо-Бриньоль и Золотарёв были одеты и обуты, они были здоровы и не были истощены длительным переходом. Какая бы сила не выгнала их из палатки, они должны были стопроцентно пережить ночь. Исследователи "дятловской" трагедии любят рассуждать о всевозможных советских спецназах, в которых разбираются, как свиньи в апельсинах, но при этом они, похоже, даже не знают того, что советские диверсанты вообще не имели палаток. Они им в принципе не полагались.
Даже в условиях Заполярья советский спецназ должен был выживать, что называется, на снегу. Тот настил, что четвёрка Золотарёв-Дубинина-Тибо-Колеватов сделала в овраге называется так "дятловедами" "настилом" сугубо от неосведомлённости - это типичная партизанская "лёжка" (точнее, одна из трёх основных разновидностей таковых). А это означает, что по крайней мере два участника похода - Тибо и Золотарёв - должны были пережить ночь без особого ущерба для здоровья. Однако, не пережили. Почему? Потому что их убили. Какой бы страх не напугал туристов на склоне Холат-Сяхыл, этот страх спустился вслед за ними в долину Лозьвы и добил их там.
3) Почему вообще появился костёр у кедра? Какую он нёс функцинальную нагрузку? Первое, что приходит на ум - огонь даёт тепло и костёр в условиях зимней ночи (вечера) превращается в источник энергии, сил и самой жизни. Объяснение это кажущееся, поскольку на ветру у костра согреться невозможно - охлаждаемая площадь тела всегда будет больше согреваемой и все опытные туристы это прекрасно знают. Второе объяснение, менее очевидное, но более достоверное - пламя костра являлось ориентиром для отсутствующих членов группы, прежде всего Слободина, который явно у костра не был и скончался на склоне ещё при спуске. Возвышенное местоположение кедра вроде бы подтверждает это предположение.
Для согревания огонь следовало разводить в овраге, однако там он не мог служить ориентиром. И что же получается? "Дятловцы" были сильно напуганы на склоне, но внизу их страх прошёл настолько, что они решились развести сильный костёр, не задумавшись об угрозе демаскировать себя. А это возможно только в том случае, если разводившие костёр не боялись преследования. Однако, как было сказно в п.2, преследование всё же имело место. Т.е. налицо ошибка в определении истинных намерений противника.
4) Совершенно очевидно разделение группы, последовавшее у кедра. Мы знаем точно, что четвёрка, ушедшая в овраг, находилась под кедром, возможно, даже помогала разводить костёр, однако, в дальнейшем отказалась взаимодействовать с остальной группой. Почему произошло такое разделение? Случайно ли, что от кедра ушли самые старшие по возрасту (и жизненному опыту) члены группы - Золотарёв (1921 г.р.), Тибо-Бриньоль (1934 г.р.) и Колеватов (1934 г.р.).
Как бы они не мотивировали свое намерение удалиться от костра, их доводы оказались достаточно убедительны для присоединившейся к ним Людмилы Дубининой. Примечательно, что ушедшие не разожгли ничего похожего на костёр под кедром, хотя это было бы на первый взгляд логично, ведь хорошо укрыться от ветра в овраге, но устроиться там с костерком - ещё лучше. Почему же ушедшие не развели костёр? Ответ может быть только один - их нежелание разводить огонь объясняется опасением себя демаскировать, или говоря иначе, страхом перед возможным преследованием. Т.о. можно констатировать, что группа разделилась в силу явного несовпадения оценки опасности противника. Старшие члены группы боялись его больше, нежели молодые.
5) Если четверо туристов, укрывшиеся в овраге, действительно допускали возможность преследования, то почему они не сделали попытки уйти дальше в лес? Казалось бы, боишься злобного врага, с которым не можешь совладать, так беги что есть сил, используй полученную фору! Однако, это только кажущийся выход из положения.
Сделавшие настил явно соизмеряли свои возможности с противостоящей им силой и выбирали оптимальное решение. Можно не сомневаться, что вариант ухода вглубь леса, допускавший несколько способов реализации (разбившись на пары, либо всей группой, движение к лабазу, либо просто уход в лес в произвольном направлении), рассматривался и был отвергнут. Причин для подобного решения могло оказаться множество, но только одна гарантированно могла заставить отказаться от спасения бегством - отсутствие лыж, без которых движение по заснеженному лесу чрезвычайно затруднялось. Другими словами, разместившиеся на настиле люди понимали, что им не удастся убежать в случае погони. И в овраге они прятались не только от ветра. Кто бы ни выбирал положение настила - Золотарёв или кто-то другой - ему удалось подыскать место оптимальнейшее из всех возможных. Выше уже приводилась схема размещения настила в овраге относительно кедра.
Из неё можно видеть, что настил, расположенный юго-западнее кедра, является отличным местом наблюдения за склоном Холат-Сяхыл. Сидящие на настиле люди могли заметить преследование, оставаясь в темноте (точнее в снежной яме), в то время как люди у кедра были лишены этой возможности в силу хорошо известной особенности человеческого зрения (невозможно видеть плохо освещённые детали, находясь подле сильного источника света, каковым в нашем случае был костёр). Т.о. настил в овраге был не только местом спасения от ветра, но и наблюдательным пунктом, позволявшим увидеть и услышать приближение к кедру со стороны склона Холат-Сяхыл противника. При этом сами наблюдатели оставались незамеченными, поскольку следовая дорожка от палатки к кедру проходила от них несколько в стороне.
6) Отсутствие у всех членов группы предсмертных записей, проливающих свет на произошедшее в последние часы жизни, вызывает подозрение об обыске тел. Подозрение это ещё более усиливается, если принять во внимание отсутствие блокнота Александра Колеватого, который как это точно известно, находился всегда при нём, в т.ч. и в этом походе (о чём сообщал Юрий Юдин). Предположение, согласно которому блокнот Колеватова пошёл на растопку костра, не может рассматриваться как удовлетворительное, поскольку особых затруднений с горючим материалом находившиеся под кедром не испытывали. Во-первых, у них были (и остались нетронутыми) бумажные банкноты, а во-вторых, вокруг рос березняк.
Лучший материал для розжига, чем береста, придумать трудно. Косвенным указанием на обыск трупов может служить то обстоятельство, что практически все пуговицы на карманах погибших оказались расстёгнуты. Ощущение странности этого обыска усилится, если мы примем во внимание, что ценные вещи, деньги и документы погибших остались нетронуты (то же касается и имущества в палатке, из которого ничего не пропало). Этому странному факту можно дать единственное разумное объяснение - материальные ценности не интересовали тех, кто устроил этот обыск, они целенаправленно искали в карманах погибших записки, а также плёнку из фотоаппарата Семёна Золотарёва, упоминание о которой также отсутствует в уголовном деле.
7) Характер повреждений, причинённых палатке, кажется странным, нелогичным и на первый взгляд необъяснимым. Почему ей причинены такие странные повреждения, если они, как было доказано выше, не использовались для определения толщины свалившегося на скат снега и вовсе не служили для пропуска воздуха внутрь? Можно дать, пожалуй, только одно непротиворечивое объяснение странным порезам, сделанным изнутри: короткие (преимущественно горизонтальные) и длинные вертикальные разрезы наносились преступниками уже после изгнания туристов и служили разным целям. Короткие использовались для контроля за склоном в том направлении, в котором ушли "дятловцы", длинные же были нанесены с целью привести палатку в негодность, дабы исключить возможность её использования в дальнейшем.
Эти разрезы были причинены убийцами перед тем, как покинуть лагерь и отправиться вниз, к костру, который они увидели у кедра. Возможно, убийцы подозревали, что костёр использован для отвлечения их внимания и в то время, пока они будут двигаться в долину Лозьвы, кто-то из "дятловцев" попытается снять палатку или забрать из неё вещи. Даже если бы членам группы Игоря Дятлова этот фокус и удался, то исполосованный по меньшей мере шестью длинными разрезами скат существенно уменьшал ценность полученного трофея.
8) Нелогичным и непонятным с точки зрения здравого смысла кажется присутствие на крыше палатки исправного фонарика, принадлежавшего Игорю Дятлову. Напомним, он был брошен прямо на скат и под ним находился некоторый слой снега (до 10 см.). Казалось бы, уходившая группа должна была прихватить его с собою. Однако фонарик был брошен и притом спустя заметное время с момента установки палатки (ведь надо не забывать, что на скат оказался надут ветром некоторый слой снега!). Почему? Существует лишь один разумный ответ - фонарик был оставлен Дятловым не добровольно, а под принуждением.
И уже после этого фонариком пользовались те, кто грозил группе и выгнал её на мороз. С какой целью мог быть использован фонарик? Очевидно для того, чтобы осмотреть окрестности палатки в темноте. Из той же серии и вопрос про рубашку-ковбойку Дятлова с завёрнутыми тапочками и носками, найденную на удалении примерно 10 м. от палатки. Разумеется, Игорь захватил бы её с собою вниз, если бы мог, тем более, что она явно находилась в его руках, когда он покидал палатку. Однако, ему пришлось её отбросить в сторону и сделал он это явно недобровольно. А это означает, что те, кто запугивал группу, добивались того, чтобы туристы ничего не унесли с собою.
9) В развитие п.8) можно указать на ещё одну серьёзную, но не привлекающую к себе на первый взгляд внимание несуразность. Шестеро из девяти погибших туристов были разуты, если совсем точно - они были в носках. Седьмой - Рустем Слободин - был обут в один валенок. А ведь все члены группы имели сменную обувь для пребывания в палатке. Если человек шёл на лыжах в ботинках, то вечером обувал валенки (либо наоборот, поскольку на фотографиях видно, что на лыжи можно было вставать и имея на ногах валенки, кожаное крепление это допускало). Кстати, в качестве сменной обуви использовались и тапочки - две пары таковых были описаны среди вещей, найденных в палатке.
Вспомним о стельках, найденных на груди Рустема Слободина - он их вытащил из ботинок, обувшись в валенки, один из которых так и остался на его ноге. В любом случае, пребывание внутри палатки в носках не предполагалось - банально замерзали ноги (ведь в палатке в условиях холодной ночёвки всё время была отрицательная температура). Нетрудно понять, что переобувание осуществлялось довольно быстро, никто ведь явно не морозил ноги по полчаса. Однако на трупах погибших мы видим нечто среднее - "дятловцы" оказались и без валенок, и без ботинок, и без тапочек. Даже если некая угроза и заставила их покинуть палатку в момент переобувания, то люди, выскакивая на снег, не выпустили бы из рук обувь, поскольку самое логичное в такой ситуации - предохранить от замерзания ноги. Однако почти у всей группы ноги оказались не защищены от холода. Почему так случилось? Какие версии ни выдумывай, каких инопланетян или снегоходы не вводи в сюжет, никак не уйти от вполне очевидного ответа: тот, кто грозил туристам возле палатки, потребовал, чтобы "дятловцы" разулись.
10) Существует ещё одна труднообъяснимая странность, сбивающая с толку кажущейся нелогичностью - нахождение последних четырёх тел в стороне от настила в овраге. Причём тела погибших размещались очень компактно, на площади едва ли в 4 кв.м. (и даже меньше)! Если бы погибшие лежали на настиле, то это выглядело бы логичным, вполне объяснимым и не вызывало бы никаких вопросов. Но почему тела оказались вне настила, на удалении, исключающем самопороизвольное перемещение трупов? Ответ может существовать только один - их переместили в сторону от настила умышленно в надежде, что обнаружение настила поисковиками не приведёт к обнаружению трупов. Может существовать и другой ответ, вполне равновероятный - убийцы банально не нашли в темноте настил и сбросили тела в заснеженный овраг, точно в братскую могилу.
11) Наконец, почему погибшие не воспользовались фрагментами одежды, срезанными с тел Кривонищенко и Дорошенко? Лишь Людмила Дубинина замотала ногу половинкой разрезанной кофты, да и то своей же собственной! При этом Людмила одела на себя штаны и свитер Кривонищенко, явно снятые уже с трупа (именно на этих предметах одежды физико-техническая экспертиза и обнаружила следы радиоактивной пыли.
Третьим радиоактивным предметом, как мы знаем, являлся свитер Тибо, но и он мог принадлежать Кривонищенко). Почему так случилось? Ответ может быть только один - трупы Дорошенко и Кривонищенко подвергались раздеванию в несколько приёмов (т.е. как минимум, дважды). Другими словами, в какой-то момент вся четвёрка покинула настил, кто-то из членов этой маленькой группы приблизился в кедру и произвёл первоначальное раздевание тел погибших, завладев штанами и двумя свитерами. Через некоторое время было принято решение довершить начатое дело и к телам Кривонищенко и Дорошенко вторично подошли члены четвёрки. Тогда было произведено частичное срезание частей одежды, но разрезанными вещами члены группы уже не воспользовались. Смерть пришла раньше.
Эта цепочку странных событий можно продолжить, но даже перечисленного с лихвой хватит для того, чтобы сделать однозначный вывод: в роли "фактора страха" и убийц выступали люди. Злонамеренные, целеустремлённые, руководствовавшиеся логикой, которую мы, зная исход трагедии, вполне можем просчитать. Никакая шаровая молния или гондола американского аэростата, лыжи аэросаней или проклятие мансийского шамана, снежная гроза или ужасный инфразвук не могут преследовать группу с интервалом в несколько часов, не могут обыскивать погибших и сбрасывать их тела в общую снежную могилу в овраге.
Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели.
Что же можно сказать об убийцах, основываясь на зафиксированных следствием деталях преступления и сделанных выше выводах?
Пойдём по порядку: - Убийцы не являлись членами группы Игоря Дятлова, в противном случае согласованные действия группы были бы исключены. Между тем, "дятловцы" отступали от палатки все вместе, в одном направлении и при сохранении, как минимум, голосового контакта. В дальнейшем мы видим согласованные действия под кедром и в овраге;
- Убийц было немного - 2, максимум, 3 человека - поскольку эти люди испытывали явное затруднение с контролем всей группы туристов. Именно их неспособность полностью контролировать всю группу обеспечила Золотарёву и Тибо-Бриньолю возможность отделиться в самом начале нападения и сохранить одежду, обувь, головные уборы;
- Убийцы были вооружены огнестрельным оружием, поскольку без него им не удалось бы добиться повиновения группы из 9 человек, располагавшей по меньшей мере 3 топорами, 5 ножами и 2 лыжными палками. Именно подавляющее силовое превосходство противника заставило по меньшей мере семерых взрослых, адекватных и достаточно опытных людей подчиниться совершенно диким на первый взгляд требованиям снять головные уборы, перчатки и обувь. Без огнестрельного оружия противник не смог бы подавить волю к сопротивлению до такой степени; обязательно началась бы групповая драка, свалка и на телах и одежде погибших появились бы связанные с этим специфические повреждения;
- Убийцы явно выдавали себя не за тех, кем являлись на самом деле. Именно этим объясняется недооценка некоторыми членами группы степени угрозы, созданной этими людьми. Их агрессивные действия были восприняты дятловцами (по крайней мере на первом этапе) как ограбление. А это вызвало успокоение части группы, склонившейся к мысли, что достаточно переждать ночь (либо даже несколько часов), а потом вернуться к палатке - и на этом все неприятности закончатся;
- Противник изначально ставил перед собою задачу полного уничтожения группы Дятлова. Однако уничтожение это должно было не оставить следов явного насилия и казаться следствием некоего стихийного воздействия неопределённой природы. Поэтому противник, грозя "дятловцам" оружием, в ход его не пускал и пускать не намеревался. Даже когда последних членов группы пришлось добивать (так сказать, умерщвлять принудительно) это было проделано без использования оружия;
- Напавшие не принадлежали к силовым структурам Советского Союза (т.е. Вооружённым Силам, МВД, КГБ). Кто бы ни убивал группу Игоря Дятлова эти люди очень боялись расследования, которое могло последовать после обнаружения тел исчезнувших туристов. Убийцы понимали, что погибших будут искать и непременно найдут. И если на телах погибших останутся следы ранений от огнестрельного или холодного оружия, то это может оказаться фатальным для них (т.е. убийц). Именно страх перед возможным расследованием побуждал злоумышленников действовать неоптимальным способом, т.е. убивать без использования оружия. Причём, следует не забывать, что "неоптимальность" в данном случае означает не только затраты лишних времени и сил, но и серьёзный риск, поскольку по крайней мере у двух, из ушедших в долину Лозьвы, имелись ножи. Наличие этого "фактора страха" является весомым аргументом в пользу того, что убийцы никак не были связаны с силовыми структурами СССР;
- Напавшие не принадлежали к маргинальным слоям советского общества - уголовникам, "чёрным артельщикам" (старателям), ссыльнопоселенцам и т.п. Убийцы явно проверили имущество, находившееся в палатке, поскольку в их распоряжении имелось довольно много времени с момента изгнания группы и до появления костра код кедром, побудившего их двинуться в долину Лозьвы. Но они не польстились на ценности. Напомним, что общая сумма наличных денег, находившихся в распоряжении группы Игоря Дятлова, приближалась к 2 тыс. руб.
Чтобы читатель составил представление о её товарном эквиваленте, сообщим, что цена бутылки водки составляла тогда 22-26 руб. (в зависимости от сорта), медсестра зарабатывала в месяц 450 руб., младший лейтенант Вооружённых Сил - 1100 руб., врач ускоренного (т.н. "военных выпусков" 1941-45 гг.) обучения - 770 руб., а врач с "полноценным" дипломом - 900 руб. в месяц. Один год обучения в ВУЗе (обучение тогда было платным!) стоил 400 руб., а вот стоимость мужских ботинок в магазине колебалась в районе 150-200 руб. Заключённый в ИТК мог получать передачи на сумму не более 300 руб. в месяц (в этом хитром деле имелись свои нюансы, но нам они неинтересны, просто важен порядок цифр). В общем, 2 тыс.руб. были тогда не то чтобы очень большой суммой, но приличной, скажем так. Ни один "урка" не пренебрёг бы таким богатством. А ведь помимо денег у туристов имелись и фотоаппараты, и часы, и спирт! Однако, ничего не пропало. Почему? Ответ может быть только один - всё это барахло не имело для нападавших ни малейшей ценности;
- Хотя предыдущий пункт (о том, что убийцы не были маргиналами) представляется хорошо обоснованным и в целом достоверным, тем не менее он может не полностью объяснять безразличие преступников к деньгам убитых ими людей. В отличие от часов, свитеров или фотоаппаратов, чью персональную принадлежность в общем-то несложно установить (и тем изобличить преступников в случае их поимки), персональная принадлежность денег при любом стечении обстоятельств не могла быть установлена. А значит, убийца, их забравший, ничем не рисковал.
Тем не менее, преступники пренебрегли этой добычей. Почему? С одной стороны в этом мы видим проявление жёсткой дисциплины, единообразия действий, если угодно, единомыслия группы преступников. Но этого объяснения недостаточно. Отказ от денег может быть объяснён пренебрежением по глубоко личностным мотивам (религиозным, идейным, политическим). Если убийцы рассматривали на свои действия не как уголовное деяние, а как акт, скажем, религиозно-мистического, или гражданского противостояния, то сами жертвы и всё их имущество, вызывали у них безусловный и непримиримый антагонизм.
Человек, испытывающий ненависть такого накала, не станет грабить жертву просто потому, что этим опозорит себя. Здесь уместно сравнение с хорошим солдатом, который знает, что врага можно и нужно убивать, но мародёрствовать недопустимо. Сделанное предположение позволяет нам под неожиданным углом посмотреть на мотивацию преступников - они действовали так, словно воевали. Но что это была за война? кого с кем или против чего? - к ответу на эти вопросы нам предстоит вернуться чуть позже;
- То, как были убиты некоторые из членов группы Игоря Дятлова, позволяет с полным правом заключить, что напавшие обладали отличными навыками рукопашного боя. Вообще, ответ вопрос "как именно были причинены телесные повреждения Людмиле Дубининой, Семёну Золотарёву и Николаю Тибо-Бриньолю ?" является одним из самых простых в этом деле, он вовсе не требует сложных объяснений и не нуждается в привлечении неких сверхъестественных сил в качестве источника воздействия. Вся разноголосица мнений вокруг него объясняется наивно-буквальной трактовкой слов из заключений судебно-медицинских экспертиз, в которых доктор Возрождённый, объясняя причину травмирующего воздействия, указывал на "большую силу с последующим падением (тела), броском или ушибом".
Пресловутая "большая сила" до такой степени поразила незамутнённое воображение многих "дятловедов", что они были готовы в качестве её источника вообразить всё что угодно - от автотравмы, до падения с высоты - кроме вполне очевидного в контексте конкретной обстановки удара ногой. А если точнее - коленом. Чуть ниже мы подробно опишем способ нанесения этих ударов, поскольку травмы погибших воистину "говорящие". Но сейчас мы не станем углубляться в эту тему и лишь ограничимся выводом, согласно которому убийцы находились в хорошей физической форме и обладали весьма неплохими навыками рукопашного боя;
- То, что нападавшие сумели не оставить явных следов своего пребывания на склоне Холат-Сяхыл и дальнейшего движения в района кедра, свидетельствует, с одной стороны, об их немногочисленности, а с другой, указывает на наличие инвентаря, не оставляющего долгоживущих узнаваемых следов на снегу. Это могли быть как широкие лыжи, вроде мансийских (т.н. камусные лыжи), так и лыжи подбитые мехом (встречаются у некоторых народов севера и индейцев США и Канады).
Кроме того, узнаваемых следов не оставляют также снегоступы. В те времена они были уже хорошо известны, в отечественных книгах 30-40-х гг. можно встретить описания, в которых снегоступы фигурируют под названием "лыжи-ракеты" (обычные узкие лыжи именовались "беговыми"). Очевидным достоинством снегоступов являлось то, что их практически невозможно поломать на снежной целине, кроме того, они легко могут быть изготовлены из подручного материала, в отличие от настоящих лыж. Имелись, впрочем, и существенные недостатки: скорость движения человека на снегоступах была существенно ниже, чем лыжника, а энергозатраты - выше. Кроме того, следует отметить, что человек со снегоступами на ногах может наносить удары коленом, в то время как лыжник - нет.
Рассмотрев эту цепочку умозаключений, попытаемся сформулировать по возможности конкретнее ответ на вопрос, с кем же именно столкнулись туристы на склоне Холат-Сяхыл во второй половине дня 1 февраля 1959 г.? Это была немногочисленная группа людей (2-3 чел.), вооружённых огнестрельным оружием, скорее всего, автоматическим, имеющих развитые навыки выживания в дикой, ненаселённой местности.
Группа была дисциплинированна, а это свидетельствует о наличии внутри неё жёсткой иерархии. Эти люди обладали прекрасными физическими данными и владели весьма специфическими приёмами рукопашного боя, возраст членов группы вряд ли превышал 40 лет. Они не испытывали проблем с экипировкой и дефицитом продуктов питания. В силу неких причин члены группы испытывали сильную неприязнь и даже ненависть к встреченной ими группе туристов. Поскольку групповая ненависть не бывает спонтанной, вполне возможно, неприязнь была вторичным чувством, явившимся следствием подозрительности и опаски.
Последовательность событий на склоне Холат-Сяхыл в первом приближении.
Попробуем нарисовать общую картину произошедшего на склоне Холат-Сяхыл в первом, так сказать, приближении. Около 15:00, возможно несколько позже, в момент окончания установки палатки, когда оставалось лишь закрепить на растяжках конёк крыши, группа Игоря Дятлова столкнулась с угрозой физической расправы, которая исходила от вооружённых огнестрельным оружием людей. На самом начальном этапе развития конфликта от группы "дятловцев" отделились Тибо-Бриньоль и Золотарёв, которые наблюдали за происходившим у палатки с некоторого удаления, не имея ни малейшей возможности повлиять на ситуацию. Вооружённые люди в силу неких особых причин не ставили перед собой задачу убить туристов немедленно и возле палатки - они рассчитывали "выморозить" группу, выгнав её на холод.
С этой целью неизвестные потребовали, чтобы "дятловцы" сняли обвуь, рукавицы и головные уборы. Во время раздевания возникли пререкания, последовали ответные угрозы со стороны туристов и они, скорее всего, проявили пассивное неподчинение. Можно предполагать, что в эти минуты особенно активно демонстрировали возмущение девушки, спровоцировав первое, пока незначительное, применение силы со стороны нападавших. Косвенно на это указывают разрывы деталей одежды Зины Колмогоровой (рукав свитера). Тогда же мог получить сильные разрывы нижней части штанины и Георгий Кривонищенко (тех самых шаровар, что впоследствии будут обнаружены на теле Людмилы Дубининой).
Возможно, возникшую заварушку Рустем Слободин использовал для того, чтобы напасть на одного из тех, кто грозил оружием. Попытка успехом не увенчалась, Рустем был сильно избит, на время обездвижден побоями, однако, затем пришёл в себя и смог какое-то время передвигаться самостоятельно. Видимо, пребывая в состоянии аффекта он переоценил свои физические возможности и не обратился за помощью к товарищам по несчастью (впрочем, объективно говоря, ему в той ситуации помочь уже никто и не смог бы). Возможно, помимо Рустема Слободина физическому воздействию (хотя и не такому жесткому) подверглись другие члены группы (в частности, Зина Колмогорова и Георгий Кривонищенко). Физическая расправа приняла вид демонстративно-грубого принуждения к подчинению требованиям напавших людей.
Как бы там ни было, "дятловцы", шокированные событиями, следовавшими с калейдоскопической быстротой, и подавленные немотивированно жёсткой расправой над товарищами, подчинились своим неизвестным врагам - сняли обувь, перчатки и головные уборы. В сгущавшихся сумерках нападавшим было затруднительно контролировать группу, именно поэтому некоторые "дятловцы" остались в лыжных шапочках, а Рустем Слободин - в валенке. В какой-то момент неизвестные преступники решили, что их требования выполнены в достаточном объёме и они дали команду туристам уходить прочь. "Дятловцы" восприняли возможность уйти со склона как залог своего спасения. Они посчитали, что самое неприятное для них уже закончилось - грабители поживятся их имуществом, выпьют спирт и заберут деньги - да и пойдут поутру своей дорогой. А "дятловцы", переждав ночь в лесу, вернутся к палатке, вытащат из-под неё лыжи и благополучно продолжат движение по маршруту, ведь в конечном итоге все остались живы, да и лабаз с основными припасами цел.
Кстати, именно нежеланием выдавать местоположение своего лабаза можно объяснить выбор "дятловцами" явно нерационального маршрута движения - они пошли в противоположную от лабаза сторону и притом против ветра. Разговоры иных "построителей версий" о том, что все 9 человек одномоментно потеряли ориентацию в пространстве и забыли (либо перепутали) истинное направление к лабазу, ниже всякой критики. Такого быть не могло ни при каких условиях (у Золотарёва, кстати, имелся при себе компас!) и если группа двинулась в сторону от лабаза, то это однозначно было осмысленное, логичное и всеми одобренное действие.
К спускающимся присоединились Золотарёв и Тибо-Бриньоль. Первый освещал фонариком склон до тех пор, пока фонарик не разрядился. Как известно, ЭДС батареек и аккумуляторов на морозе резко падает, из-за чего длительное использование электроприборов становится невозможным. Как только батарейка фонарика разрядилась, Семён его бросил ввиду полнейшей бесполезности. Произошло это в районе третьей, самой дальней от палатки каменной гряды (там этот фонарик поисковики и нашли впоследствии). Кстати, после этого уходившая от палатки группа не осталась без света: ещё один фонарик имелся у Тибо-Бриньоля. Тот факт, что Николай не выбросил его (фонарик был найден в кармане Тибо), косвенно указывает на его работоспособность. Т.о. туристы спускались в долину Лозьвы имея какой-никакой источник света.
А это лишь укрепляет уверенность в том, что никаких серьёзных падений и травмирования членов группы на склоне Холат-Сяхыл не происходило (кстати, подобный спуск по склону без обуви воспроизводился группой туристов в 2008 г. Этот своеобразный "следственный эксперимент" достаточно полно реконструировал перемещения "дятловцев" по склону. Девять туристов, сняв обувь, совершили забег от места расположения палатки до кедра, при этом никто из них не получил никаких травм. Время движения бегом составило 15 минут, при движении шагом этот интервал увеличился до 40 мин. Но для нас и та, и другая цифра имеет лишь ориентирующее значение; члены группы Игоря Дятлова могли двигаться гораздо дольше).
Активно обсуждая произошедшее, туристы не заметили, как от группы отстал Рустем Слободин. Видимо, Рустем принципиально не обращался за помощью, рассчитывая преодолеть головокружение и слабость самостоятельно. При этом он явно недооценивал угрозу собственной жизни, иное трудно вообразить, поскольку его просьба о помощи не осталась бы безответной и товарищи не бросили бы его одного, в этом не может быть никаких сомнений.
Лишь внизу, во время короткой передышки и переклички, Игорь Дятлов понял, что исчез участник похода, за которого он, как старший группы, нёс ответственность. Поэтому Игорь Дятлов самостоятельно отправился на поиски Слободина, возможно, ещё даже до того, как под кедром был разведён огонь. Пламя костра должно было служить ориентиром для Слободина и Дятлова. Заготовка дров и разведение огня потребовали определённого времени и затрат сил. Когда огонь всё же разгорелся, а отсутствующие так и не появились у кедра, Зина Колмогорова направилась на их поиски. Поднимаясь по склону, она скорее всего обнаружила тела обоих погибших к тому времени товарищей, однако решила двигаться к палатке самостоятельно.
Что в это время происходило возле палатки? Злоумышленники собрали вещи, снятые "дятловцами" под угрозой оружия, и хаотично побросали их у входа в палатку. Именно так образовалась беспорядочная гора обуви налево от входа, которую описали поисковики, обнаружившие палатку в конце февраля. Напомним, что две пары ботинок находились в центральной части палатки по правую руку от входа, т.е. в противоположной части палатки. Сами туристы никак не могли свалить вперемешку со сменной обувью, извлекаемой из рюкзаков, походную, поскольку снимая одну пару, человек тут же обувал другую. То обстоятельство, что 7 валенок оказались свалены в кучу с 12 ботинками, однозначно свидетельствует о том, что появилась эта гора обуви вовсе не при разборе рюкзаков. И не руками "дятловцев" создан этот обувной хаос.
Покончив с обувью, неизвестные, используя фонарик Игоря Дятлова, принялись собирать мелкие детали одежды - рукавицы, перчатки, шапки - разбросанные возле палатки. Некоторые вещи они банально не разглядели, что косвенно указывает на шедший в то время снегопад (поисковик Борис Ефимович Слобцов в своих официальныйх показаниях следствию сообщил, что видел возле палатки мелкие предметы - лыжные шапочки и пр.). Также осталась ненайдена ковбойка Игоря Дятлова с завёрнутыми в неё носками и тапочками, лежавшая в снегу на некотором удалении от палатки. Возможно, напавшие просто забыли о её существовании, либо оказались невнимательны.
После этого преступники переместились в палатку. Один из них принялся обыскивать вещи туристов, рассчитывая обнаружить документы "дятловцев", оружие и тот фотоаппарат, что Семён Золотарёв унёс с собою. Впрочем - и этот тезис будет в дальнейшем обоснован особо - злоумышленники могли искать вовсе не этот фотоаппарат, а совсем другой(-ие), скорее всего, марки ФЭД или ФЭД-2.
Роль данного фотоаппарата (или фотоаппаратов) в истории гибели группы Игоря Дятлова весьма значительна, но дабы избежать невнятицы, этот аспект будет рассмотрен позже. В палатке находилось не менее 4 фотоаппаратов "Зоркий", в т.ч. и принадлежавший Семёну Золотарёву, но не они интересовали нападавших. Преступники, перетряхнув вещи "дятловцев", разумеется, отыскали все четыре фотоаппарата "Зоркий", и скорее всего, отыскали и забрали с собою фотоаппарат(-ы) типа ФЭД (ФЭД-2). Поэтому все фотоаппараты членов группы типа "Зоркий" остались на месте и уже в начале марта Юрий Юдин чётко определил принадлежность двух из них - Слободина и Золотарёва, а фотоаппарат(-ы) ФЭД (или ФЭД-2) исчез(-ли) и никогда не был(-и) найден(-ы). Мы не знаем, сколько было фотоаппаратов типа ФЭД - один или два - поэтому вынуждены говорить об их численности неопределённо. Но как минимум, один такой фотоаппарат у туристов имелся и нам точно известно, что он исчез из палатки вместе с заправленной фотоплёнкой. Доказательству этого будет посвящена отдельная глава (см. "Поход глазами туристов. Коммуникативные отношения в группе Игоря Дятлова на основании анализа походных фотоснимков. Доказательство наличия у членов группы большего числа фотоаппаратов, нежели зафиксировано материалами уголовного дела").
Почему мы можем с уверенностью утверждать, что обыск в палатке проводился именно теми людьми, которые выгнали из неё "дятловцев"? Об этом красноречиво свидетельствует фотоаппарат Георгия Кривонищенко. В этом фотоаппарате находилась фотоплёнка с 34 отснятыми кадрами, Георгий, видимо, вообще был большим любителем фотодела, поскольку не поленился взять с собою в поход штатив, светофильтр, дорогущий сменный объектив "Юпитер-11" и видоискатель. Последние кадры, там, где можно видеть группу, выходящую на безлесый склон, были отсняты именно фотоаппаратом Кривонищенко. Так вот жёлтый светофильтр этой камеры оказался раздален, разбит. Разбитый светофильтр не имеет никакой ценности, снимать через него то же самое, что глядеть в разбитое зеркало: кому интересно изображение, испещрённое зигзагами трещин?
Если бы светофильтр раздавил Кривонищенко, он бы выкинул его ввиду полнейшей непригодности к дальнейшему использованию. Однако светофильтр оказался вложен обратно в футляр, где его в конце февраля и обнаружил следователь Темпалов. В жёстком кожаном чехле для светофильтра имеется специальный кармашек и, кстати, когда светофильтр находится в нём, раздавить его практически невозможно. Хоть ногами колоти! Чтобы раздавить стекло светофильтра его надлежит обязательно извлечь из чехла, либо... либо он должен из него выпасть, что для нас сейчас непринципиально. В любом случае, чехол надо сначала открыть.
Что же получается? Светофильтр расколол не Кривонищенко, т.е. не хозяин фотоаппарата, а некий человек, который открывал кожаный чехол и осматривал камеру. Он неловко выронил светофильтр, затем вложил его обратно, не заметив треснувшего стекла... Этот человек целенаправленно искал другую фотокамеру, вполне конкретную, но при этом он очень не хотел того, чтобы его интерес к фотоаппаратам погибшей группы был замечен следователем, которому предстояло с этим делом разбираться в будущем.
Итак, пока один из преступников ползал по палатке, подсвечивая себе фонариком, второй, сделав разрезы на правом от входа скате, наблюдал за склоном Холат-Сяхыл.
У злоумышленников были основания опасаться возвращения группы - в принципе, лишь внезапное организованное нападение "дятловцев" давало им реальный шанс выжить в сложившейся ситуации. Видимо, чтобы помочь своему товарищу с обыском палатки, наблюдатель принялся подрезать лыжную палку, которой намеревался подпереть сильно провисавший конёк крыши. Злоумышленники явно не знали, как именно фиксируется конёк, поэтому решили приспособить для этого лыжную палку. Однако, палку длиною 1,3-1,4 м. невозможно было использовать в качестве подпорки тяжёлого брезентового конька высотою всего 1,0 м. (именно такую высоту имела палатка при постановке скатами на грунт). То, что палку стали подрезать, однозначно свидетельствует о довольно длительном пребывании в палатке посторонних людей, которым сильно мешал провисавший конёк.
Впрочем, с обыском было покончено довольно быстро, так что лыжная палка в качестве подпорки так и не понадобилась. Тот, кто обыскивал вещи, разместился в противоположном от товарища конце палатки, и также принялся наблюдать за склоном. Для этого он сделал несколько разрезов ската, подобно тому, как ранее поступил его друг.
Мы не можем знать, как долго злоумышленники расчитывали находиться в палатке. Очевидно, они намеревались увериться в том, что никто из туристов не вернётся обратно. Можно только гадать, сколько времени убийцы отводили на стопроцентную заморозку "дятловцев" - час или два. Когда же преступники увидели отблеск костра внизу, им стало ясно, что они недооценили волю к жизни людей, намеченных в жертву; "дятловцы" оказались намного опытнее и действовали с большей эффективностью, чем ожидал их противник.
Итак, под кедром был разведён огонь. Невозможно сказать, как быстро это случилось. Думается, времени прошло довольно много, час или даже больше. Для людей, лишённых обуви, перчаток и полноценных головных уборов такой интервал времени означает очень существенную теплопотерю. Если в первые минуты с момента изгнания из палатки серьёзность возникшей опасности ещё не оценивалась ими в полной мере, то по прошествии часа уже всем туристам стало ясно, что речь идёт о выживании.
В это время, а может чуть ранее, произошло разделение группы у кедра. Четвёрка Золотарёв-Тибо-Колеватов-Дубинина, срубив несколько пихтовых верхушек, ушла в сторону оврага, кстати, срубленные деревца могли быть использованы ими для заметания следов. Спустя довольно значительный промежуток времени - полчала или даже больше - у кедра появились те самые вооружённые люди, что выгнали группу на мороз. Их появление, скорее всего, не осталось незамеченным четвёркой, прятавшейся на настиле в овраге - Золотарёв, Тибо, Колеватов и Дубинина рассредоточились (такая тактика действий, возможно, была обговорена заранее). Для убийц обнаружение у кедра всего двух человек явилось неприятным открытием - это означало, что группа "рассыпалась" и теперь туристов придётся отыскивать по-одному. Георгий Кривонищенко находился на дереве и отказался спускаться, решив, что лучше замёрзнуть наверху, чем претерпеть расправу на земле. Юрий Дорошенко был подвергнут допросу, сопровождавшемуся пыткой посредством сдавления груди. Спровоцированный ею отёк лёгких, усугубившийся низкой температурой, убил его довольно быстро - вряд ли эта пытка протянулась более 10 минут.
Именно быстро развившийся отёк лёгких, спровоцированный статичным сдавлением грудной клетки, привёл к выделению из рта и носа Дорошенко серой пены, следы которой обнаружил судмедэксперт Возрожденный. Все рассуждения "дятловедов" о том, что Дорошенко, якобы, страдал эпилепсией и пережил под кедром приступ, относятся к разряду тех же придуманных экзальтированными дамами нелепиц, что и "гептиловое отравление", йети и "карлики из Арктиды". Юрий Дорошенко никак не мог страдать эпилепсией, поскольку был допущен к обучению на военной кафедре УПИ для чего прошёл соответствующую медицинскую комиссиию. Даже если предположить, что он обманул врачей, ему бы не удалось на протяжении нескольких лет скрывать своё весьма специфическое заболевание от товарищей по общежитию. Об этом обязательно стало бы известно в институте со всеми вытекающими для Юрия последствиями - отчислении с военной кафедры и запретом участия в турпоходах.
Так что отёк лёгких Юрия Дорошенко был вызван, точнее, спровоцирован, искусственно. Это можно сделать медленным удушением под воздействием массы около 50 кг., для чего достаточно просто сесть на грудь лежащему человеку (это явление описано французским судебным медиком Александром Лакассанем на основании изучения трупов задушенных обвалами горняков, которые умирали от статического сдавления грудной клетки без перелома рёбер. Наблюдаемые в таких случаях изменения в лёгких Лакассань назвал особым термином: "карминовый отёк лёгких"). Именно так и проводится интенсивный допрос военнопленного в боевых условиях. В данном случае отёк лёгких мог быть ускорен прижатием спины к мёрзлому грунту. Ужасную сцену мучений и агонии Юрия Дорошенко должны были слышать и возможно, даже наблюдать оставшиеся в живых члены группы.
Георгий Кривонищенко оставался на дереве до тех пор, пока не потерял сознание, либо не впал в состояние сопора, глубокого торможения нервной системы, обусловленного переохлаждением. Убийцы - кто бы они не были - не применили против него огнестрельное оружие, поскольку они, как уже было отмечено, вообще не намеревались использовать его против туристов, из опасения оставить явные следы преступления. Кривонищенко, изо всех сил охвативший руками ветви или ствол кедра, неотвратимо замерзал на пронзительном ветру. Признаком того, что он пытался предотвратить неизбежное разжимание потерявших чувствительность рук, может служить тот факт, что у него во рту осталась кожа с пальца - зубами Георгий сжимал онемевшие пальцы руки, охватившей ствол. Окончательно ослабев и уже не управляя собою, он упал вниз, причём, состояние Георгия в тот момент было уже настолько плохим, что убийцы даже не стали его пытать. Бессмысленность пытки была им очевидна.
Георгий умер в течение нескольких минут с момента падения с кедра. Чтобы удостовериться в его смерти, неизвестные положили ему на голень левой ноги зажжёную пихтовую лапу. Это был довольно архаичный и грубый способ удостовериться в факте смерти. В бою это обычно делается совсем иначе (прикосновением пальцами к глазным яблокам - отсутствие реакции указывает на смерть человека). Но в данном случае нападавшие не могли положиться на испытанный способ, поскольку костёр к тому времени, видимо, погас, либо в значительной степени утратил свою интенсивность и освещённость была явно недостаточна для однозначной проверки. Результат же проверки огнём вполне нагляден при любом освещении. Кроме того, вполне возможно, что своими действиями преступники хотели произвести вполне определённое психологическое воздействие на прячущихся членов группы, продемонстрировав свирепость и безжалостность.
Итак, в углях тлеющего костра они подожгли ветку и бросили её на ногу Кривонищенко. При этом они задрали наверх - до колена или выше - шаровары Кривонищенко, рассчитывая увидеть под ними голую ногу. Но вместо этого они увидели чёрное трикотажные спортивные штаны. Их нельзя было подтянуть наверх, поскольку петлёй они они охватывали пятку и закрывались носком. Решив не возиться с трикотажными штанами, преступники просто положили горевшую ветку поверх. Лапник, как известно, даёт сильный жар, но быстро прогорает; вспыхнув, ветка прожгла штаны и кальсоны погибшего, но скоротечное пламя просто не успело растопить снег на тонком х/бумажном носке. Именно этим и объясняется странный прожёг чёрного трико и кальсон Кривонищенко, который был бы невозможен, если бы его нога оказалась в пламени костра (открытый огонь костра, либо жар углей обязательно прожгли бы носок). Ещё раз обращаем внимание на то, что огонь повредил двое нижних штанов (трико и кальсоны) на ноге Кривонищенко, а вот верхние шаровары остались целы (их впоследствии надела Людмила Дубинина). Эти странные повреждения одежды однозначно свидетельствуют о том, что воздействие огня носило неслучайный характер и соответствовало определённому замыслу (злому умыслу).
Убедившись, что Георгий мёртв, преследователи оставили его и приступили к поиску оставшихся членов группы. По мере их обнаружения, шла расправа без применения оружия. Последняя четвёрка (вся!) погибла в результате физического насилия, практически однотипного по способу приложения. Голова Тибо-Бриньоля, рёбра Дубининой и Золотарёва были раздавлены добивающими ударами колена, а Колеватов получил сильный удар за правое ухо предметом, пробившим кожу и проникшим до кости. Судя по размеру повреждения (3,0*1,5 см.) в качестве орудия могла быть использована рукоять пистолета, вошедшая в контакт частью поверхности. Такой удар неизбежно должен был вызвать более или менее длительную потерю сознания и последующее состояние "затемнённого сознания" (у боксёров оно обычно обозначается кратким словом "groggy"), делающее человека беспомощным и неспособным к активным действиям. Находясь в таком состоянии, будучи совершенно неспособным бороться за выживание Александр Колеватов в конечном итоге замёрз.
В дальнейшем, тела последних четырёх убитых, имевшие очевидные следы физического насилия, были перемещены преступниками к оврагу и сброшены в толщу скопившегося там снега. Фактически овраг явился местом захоронения этих тел, братской могилой. Телесные повреждения, причинённые Дубининой, Золотарёву, Колеватову и Тибо-Бриньолю были слишком уж "говорящими". Они выдавали факт физического и притом целенаправленного насилия над погибшими и потому преступникам было необходимо максимально оттянуть момент обнаружения этих тел. Ведь время работало на них - с приходом весны увеличивалась вероятность сильных посмертных изменений трупов, да и лесные хищники своей активностью могли помочь замаскировать телесные повреждения. С остальными пятью "дятловцами" таких сложностей не возникало - они вполне могли сойти за погибших от обморожения и их тела были оставлены там, где каждый и встретил смерть.
Описанная схема - пока что общая и лишённая существенных деталей - рождает несколько принципиальных вопросов, без которых невозможно дальнейшее обоснование версии.
Первый: почему судмедэксперт Борис Возрождённый не определил способ причинения фатальных телесных повреждений Людмилы Дубининой, Семёна Золотарёва и Николая Тибо-Бриньоля? И второй: что за странные люди, вооружённые огнестрельным оружием (но при этом избегающие его применения), могли появиться в нехоженой снежной пустыне Северного Урала?
Ответ на первый вопрос лежит, что называется, на поверхности. Борис Алексеевич Возрождённый имел стаж работы судебно-медицинским экспертом менее четырёх лет, т.е. вся его практика как специалиста пришлась на вторую половину 50-х гг. Это было время активного реформирования сталинского ГУЛАГа и сокращения числа заключённых.
Пенитенциарная система СССР в эти годы выбросила на свободу огромное число профессиональных уголовников и крупные города Сибири и Урала буквально задыхались под валом насильственных преступлений всех разновидностей. Уличная преступность характеризовалась крайней жестокостью и массовостью ("хулиганка" вообще была головной болью Советской власти вплоть до самой эпохи Перестройки). Но ни профессиональные бандиты, ни уличное хулиганьё не утруждали себя продолжительными занятиями спортом, поэтому любая более-менее серьёзная драка, начавшись с попыток ударить противника в лицо и голову, быстро скатывалась в поножовщину. Самодельные ножи, либо их заменители (стаместки, отвёртки и т.п.) носили в то время практически все блатные, либо "косившие" под таковых.
Поэтому Возрождённый, сталкиваясь с жертвами уголовных преступлений, видел в основном сломаные кулаками челюсти, выбитые зубы, свёрнутые набок носы, а также следы кирзовых сапог на теле, ну и, само-собой, ножевые ранения... Другими словами, сломаные ударом колена рёбра - это для Свердловска второй половины 50-х гг. сущая экзотика. В Советском Союзе так не дрались и не убивали вплоть до середины 70-х гг., когда по долам и весям нашей необъятной Родины началось феерическое шествие адептов каратэ разной степени компетентности. Возрождённого нельзя упрекнуть в непроффесионализме, просто судмедэксперт не сталкивался прежде с тем, чтобы такие повреждения, причинял человеку человек.
Как именно были причинены травмы Семёну Золотарёву, Николаю Тибо-Бриньолю и Людмиле Дубининой?
Во всех трёх случаях мы видим однотипность повреждений и эта повторяемость позволяет с уверенностью предполагать использование схожего набора приёмов. По всей видимости, жертва в каждом случае обездвиживалась болевым приёмом на руку, принудительно приводилась в положение "лёжа", после чего следовал добивающий удар коленом в направлении "сверху-вниз". Нельзя исключать того, что ударов в каждом случае было два - и в полождении "на боку", и в положении "лёжа на спине" - так сказать, для гарантированного эффекта. Переворачивать человека, управляя его рукой, совсем несложно, перевод из одного положения в другое занимает буквально доли секунды. Удар коленом сверху имеет исключительную силу, пожалуй, это самый сильный удар из всего боевого арсенала, что предоставлен нам природой в силу присущих человеку анатомических особенностей. Подобные удары имеются в арсенале всех школ рукопашного боя - от классического японского джиу-джитсу, до его современной бразильской разновидности, айкидо, советского боевого самбо, многочисленных стилей каратэ, тайского бокса и т.п.
Имеются серьёзные доводы в пользу того, что именно так и были нанесены смертельные травмы упомянутым "дятловцам". Что это за доводы?
Первым таким доводом является то, что мы имеем очень чёткую локализацию места приложения травмирующей нагрузки (удара). Переломы рёбер Дубиниой и Золотарёва начинаются со 2-го ребра и не затрагивают ключицы. Ключичная кость очень легка для перелома, усилие её слома составляет всего-то 15 кг.! Детей и женщин в курсе самообороны обучают бить ребром ладони в ключицу взрослому мужчине - и это очень эффективное техническое действие, потому что даже ребёнок способен сломать ключицу здоровенному мужику.
Однако добивающий удар коленом никогда не наносится в ключицу по очень простой причине - колено может соскользнуть с торса и воткнуться в грунт. А там камешки, сучки, да и просто твёрдая почва - и риск травмировать ногу весьма велик. Поэтому добивающий удар идёт ниже ключицы. Но не слишком низко, не в живот. Живот тренированного человека защищают мышцы пресса толщиной до 3 см. (и даже больше), смертельную травму сквозь такой мышечный корсет нанести практически невозможно. В такие мышцы не только иглы для инъекций не втыкаются, но даже гвозди невозможно забить молотком (и это не шутка, такого рода фокусы иногда можно видеть в цирке!).
По животу хорошо подготовленного бойца-рукопашника можно пробежать в кирзовых сапогах или ботинках-берцах и он даже не задохнётся, поднимется на ноги как ни в чём ни бывало. Поэтому добивающий удар коленом наносится в голову лежащего человека, либо в грудь ниже ключицы, но не в живот или пах. Поэтому ещё раз повторим - удары Дубининой и Золотарёву нанесены с точки зрения любого знатока, понимающего нюансы рукопашного боя, очень грамотно, очень избирательно, очень прицельно. И эта прицельность вовсе неслучайна, ведь не надо забывать, что Семён был выше Людмилы на 5 см., имел иную конституцию и одет был совсем иначе. Однако, тот, кто бил, не промахнулся, ударил как надо, именно так, чтобы убить наверняка.
На "youtube" имеется довольно много видеороликов, демонстрирующих технику использования против лежащего человека добивающих ударов коленом. Посмотреть парочку таких роликом можно, скажем, тут и тут.
Любой желаюший, либо сомневающийся, может самостоятельно углубиться в изучение этой темы. Сделать это ныне совсем несложно, потому что практически в любом городе имеются спортивные секции соответствующего профиля и специалисты, у которых можно получить очную консультацию. После этого небольшого отступления вернёмя к фабуле нашего повествования...
Вторым серьёзным указанием на то, что по крайней мере Николая Тибо-Бриньоля убивали именно описанным выше способом, а никаким иным, служит весьма характерная травма, описанная судэкспертом Возрождённым на его руке (дословно: "В области правого плеча на передне-внутренней поверхности разлитой кровоподтек размером 10х12 см зеленоватосинего цвета на уровне средней нижней трети. В области кровоподтека кровоизлияние в подлежащие мягкие ткани"). Чтобы стало понятно о чём идёт речь, сделаем небольшое отступление. Болевой приём на руку, посредством которого противник из положения "стоя" переводится в положение "лёжа", обычно выполняется путём давления на большой палец руки и выворачивания запястья в сторону локтя. На этом движении - в принципе очень простом и чрезвычайно эффективном - основано множество технических действий, например, освобождение от захвата одежды, отрыв руки от опоры и т.п.
Это, так сказать, в теории. Однако на практике красиво заломать руку негодяю получается не всегда, особенно если негодяй принадлежит к европеоидной расе (у европейцев, в отличие от азиатов, в силу анатомической конституции плечевой пояс и руки намного крепче). Если же противник 20 лет крутил гаечный ключ или стучал кувалдой, то даже Шварценеггер устанет ломать ему запястье. Порой среди людей, никогда не занимавшихся спортом, попадаются экземпляры с прямо-таки феноменальной силой в кистях и запястьях - это факт, проверенный временем и опытом. Поэтому болевой приём на большой палец и запястье обычно дополняется выворачиванием руки в локтевом суставе. Это, так сказать, классика рукопашного боя - ломай руку не в одном месте, где-нибудь да сломаешь! Но болевой приём "на локоть" в положении "стоя" требует жёсткого захвата плеча, точнее, нижней трети плеча, над локтевым суставом.
Чтобы вывернуть предплечье, надо зафиксировать плечо. Человеческая кожа на внутренних сторонах предплечий и плеча (а также в подмышке) довольна нежна и при её сдавлении быстро образуются синяки. Любой самбист или дзюдоист, снимая куртку после тренировки, видел эти узнаваемые синяки на своём теле. Так вот именно такой синяк судмедэксперт отметил на руке Николая Тибо-Бриньоля. И где именно? На нижней трети правого плеча. Величина кровоподтёка 10,0*12,0 см. - это размер мужской ладони с поджатыми пальцами, охватывающими руку. Самые недоверчивые могут прямо сейчас взять линейку и измерить собственную ладонь.
Болевой приём на локоть - это даже не попадание в десятку - это вообще единственное разумное объяснение появление такого крупного синяка на трудноступном (с точки зрения травмирования) месте. Никакими падениями на камни, стволы деревьев, никакими лавинами и "плитами фирнового снега" невозможно объяснить происхождение такого необычного повреждения. Причём на правой руке, заметьте, ударной, потому что правша бьёт правой рукой! Кстати, обе шерстяные перчатки Тибо оказались найдены в правом (!) кармане куртки. "Исследователи" трагедии группы Игоря Дятлова всерьёз считали, что Николай Тибо был без сознания и потому не одевал перчатки...
Им просто не хватило жизненного опыта понять, что Тибо-Бриньоль просто-напросто снял перчатки, чтобы голой ладонью сжать финский нож... Он бросился в атаку на своего врага с ножом в правой руке и жёсткий болевой приём противник провёл именно на его правую руку. А затем добил ударом колена в висок. Впрочем, вполне возможно, что смертельный удар наносил не тот человек, который удерживал Николая "на болевом", а его напарник - таких деталей мы знать не можем и, видимо, не узнаем никогда.
Насколько сложно сломать несколько рёбер ударом колена? Совсем несложно. Переломы человеческих рёбер возможны уже при приложении силы всего в 35 кг.! Что и подтверждается многочисленными случаями травмирования людей во время попыток сделать им искусственное дыхание. Ни о каких целенаправленных ударах речь в этом случае, разумеется, не ведётся, множественные переломы возможны при нажатии на расслабленную грудную клетку раскрытой ладонью.
Точно также поддаётся разрушению и череп, хотя он намного прочнее рёберных костей. Устойчивость формы даже самой прочной конструкции нашего скелета - черепа - явно ниже величины тех разрушающих воздействий, которые создаются в момент удара кулаком или коленом. Для судебной медицины нет вопроса в том, способен ли удар кулаком привести к образованию трещины в костях черепа?
Ответ однозначно положителен, об этом свидетельствует статистика травмирований (всех заинтересовавшихся отсылаем к весьма информативной статье доктора А.Н.Белых "Информативность диагностических характеристик травм головы от ударов кулаком, а не от падения, обусловленного действиями невооружённого человека", опубликованной в "Альманахе судебной медицины" N2, 2001 г. На основании изучения огромной статистики - более 2,5 тыс. случаев повреждения костей черепа - доктор А.Н.Белых делает однозначный вывод о возможности сложных переломов одной или нескольких костей черепа при ударе кулаком спереди. Например, перелом лобной пазухи - 36 случаев, перелом основания черепа - 18 случаев, перелом перелом теменной кости при отсутствии в месте удара ссадины - 5 случаев и перелом теменной кости с образованием кровоподтёка в месте удара - 6 случаев, переломы костей лица - 44 случая и т.п.) И уж если человеческий череп может быть разрушен ударом руки, то не может быть никаких сомнений в том, что это может случиться при ударе ногой (пяткой или коленом).
Второй вопрос - о происхождении странных людей с огнестрельным оружием - куда интереснее и ответ на него совсем неочевиден. В самом деле, в этом очерке уже было показано, что ни о каких мансийских охотниках или советских спецназовцах не может быть и речи. Тогда что же это за люди?
Когда автор настоящего очерка на одном из форумов, посвящённых истории группы Игоря Дятлова, написал о действиях на Урале разведывательных групп из стран НАТО, это вызвало среди пресловутых "исследователей" прямо-таки феерический всплеск веселья. Им показалось, что они услышали редкостную по своей наивности глупость. В своих собственных глазах эти "знатоки" казались настолько компетентны во всех вопросах, что услыхав новую точку зрения не придумали ничего умнее, как поднять её на смех.
Никто не мог поверить, что американские разведчики могут ходить на лыжах и выживать в условиях Северного Урала. Автор рассчитывал на конструктивное обсуждение версии, но этого не случилось, весь конструктив "дятловедов" свёлся к вопросу, были ли американцы в маскхалатах и были ли среди них негры? Как смешно, правда? Удивительно, что "дятловеды" не додумались до матросов в тельняшках, скачущих на зебрах. Наполеон воистину был прав, заметив как-то не без иронии, что если человеческая жадность имеет всё же какие-то пределы, то глупость воистину безгранична.
Несколько фотографий из коллекции американского десантника, сержанта, инструктора по парашютной подготовке из Форт-Брэгг, Луиса Смита (Lou Smith). Крайний левый снимок сделан в 1954 г. сразу после первого десантирования Смита на ледник возле Форт-Рэпидс, на Аляске. Остальные снимки показывают моменты т.н. "снежных сборов" американских десантников - лыжная подготовка, заготовка дров для лагеря в лесу. Фотографии сделаны во время сборов на Аляске и относятся к периоду 1955-57 гг. "Дятловеды" очень смеялись над автором этого очерка, услыхав о "НАТО-вском спецназе на лыжах", но не будет большой ошибкой сказать, что десантники на этих фотографиях имели лыжную подготовку куда лучшую, нежели большинство студентов УПИ. А кроме того, обладали знаниями и навыками, о существовании которых большинство членов группы Дятлова даже не подозревали. Интересная деталь: товарищ Луи Смита - такой же инструктор по парашютной подготовке, эстонец по национальности сержант Харри Вимм - привлекался к обучению эстонских националистов в Форт-Брэгг. Он подготовил 5 групп, а в составе 6-ой был заброшен в СССР, где и погиб в перестрелке с советскими пограничниками в 1956 г.
Пугающее невежество посетителей форума, годами "исследующих" набор одних и тех же фотографий и документов, конечно же, заслуживает сожаления. Но ввиду очевидного незнания отечественной истории значительной частью интернет-аудитории, имеет смысл сделать хотя и пространный, но совершенно необходимый экскурс в историю нашей Родины, дабы показать, что разведчики стран НАТО не только могли появляться на Урале в 50-х годах прошлого века, но и бывали там на самом деле и даже действовали весьма и весьма активно. И встреча группы Игоря Дятлова с таковыми была вполне возможна. Более того, такая встреча могла оказаться далеко неслучайной. Её могли предопределить некоторые существенные обстоятельства задолго до описываемых событий. Другими словами, молодые люди оказались пешками в сложной многоходовой комбинации, начатой без их ведома совсем в другом месте.
Понятие "контролируемой поставки" как комплексного оперативно-розыскного мероприятия органов государственной безопасности ( внутренних дел ).
Однако, сильно радиоактивные вещи среди поклажи туристов всё же оказались. И это обстоятельство заставляет предполагать, что поход группы Игоря Дятлова с самого начала планировался как очень необычный. В этом нас убеждает ряд весьма странных событий и совпадений, связанных как с отдельными участниками похода, так и событиями вокруг него.
Смеем предположить, что переноска вещей осуществлялась отнюдь не в тайне от компетентных органов и не являлась преступной. Кто-то из группы Игоря Дятлова нёс два свитера и штаны с радиоактивной пылью для передачи их в заранее обусловленном месте группе "транзитных" агентов. Передача эта планировалась изначально, причём задолго до похода, и встреча с "транзитёрами" на склоне Холат-Сяхыл вовсе не была случайной.
Запланированную КГБ операцию мы назвали бы сейчас "контролируемой поставкой", но в те годы такого понятия не существовало. Впервые это словосочетание появилось в 1988 г. в "Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ". В самом широком смысле под "контролируемой поставкой" понимается метод, при котором допускаются вывоз, провоз или ввоз на территорию одного или нескольких государств незаконных или вызывающих подозрение партий груза с ведома и под надзором их компетентных органов в целях расследования какого-либо преступления и выявления лиц, участвующих в совершении этого преступления. Определение это хотя и звучит несколько коряво, зато является самым юридически корректным из всех возможных, оно взято из ст.2 "Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности".
Операции такого рода разделяют на внешние и внутренние "контролируемые поставки" в соответствии с тем, предполагается ли в ходе их реализации пересечение государственной границы, или нет. Ещё одним критерием классификации может служить аутентичность "поставляемого груза" заявленному. Если в ходе операции на всех её этапах действительно осуществляется перемещение того груза, о котором уведомлен объект проведения операции, то такую поставку называют "обычной". Если же разрабатываемый объект дезинформируется и органы охраны правопорядка производят замену груза безопасным муляжом, то говорят о "контролируемой поставке с подменой".
"Контролируемая поставка" является комплексным оперативно-розыскным мероприятием, потому что её реализация распадается на множество элементарных (простейших) оперативных мероприятий. Например, опросов (оперативный опрос - это особое оперативно-розыскное мероприятие, заключающееся в получении информации путём непосредственного общения оперативного работника (либо доверенного лица) с носителем значимой информации, без раскрытия служебной принадлежности оперработника и истинной цели получения информации).
Или проверочных закупок, которые являются самостоятельным видом оперативно-розыскных мероприятий. Или установление наблюдения, возможно, неоднократного, за различными лицами и объектами. Очень часто в ходе подготовки операции "контролируемой поставки" приходится решать весьма важную (и непростую) задачу оперативного внедрения штатного оперативного сотрудника (либо доверенного лица, т.н. "конфидента") в интересующую правоохранительный орган среду. Очень часто правоохранительным органам приходится заниматься организацией негласного воздействии на лиц, способных содействовать решению задач оперативно-розыскной работы, причём лица, подвергающиеся такому воздействию, не должны понимать кто является его истинным инициатором и в чьих интересах должны приниматься те или иные действия или решения.
Важным условием проведения "контролируемой поставки" является документирование важнейших её этапов с целью облегчения последующего уголовного судопроизводства. Подобное документирование подразумевает использование допустимых в той или иной конкретной обстановке технических средств (фотографирование, видео- и аудиозапись), сохранение и закрепление следов вовлечённых в операцию лиц (отпечатков пальцев, почерков и т.п.), вещественных улик (тары, со следами перевозимого вещества, поддельных документов, печатей, оружия и т.п.). Надёжное документирование противоправной деятельности в ходе операции "контролируемой поставки" является одной из основных задач организации такого рода оперативных комбинаций.
Хотя сразу же подчеркнём: документирование незаконной сделки и предание суду нарушителей закона - это порой далеко не единственная задача операции "контролируемой поставки". Иногда такого рода оперативные комбинации используются для глубокого внедрения сотрудника правоохранительных органов в противостоящую преступную организацию, в целях подтверждения его надёжности. Также возможно использование подобных операций для дезинформации противника (как правило, такие такие комбинации реализуются органами государственной безопасности, когда в качестве поставляемого продукта выступают новые, либо малоизученные вещества, материалы и химические соединения, не имеющие сколько-нибудь значимой рыночной стоимости).
Контролируемая поставка заняла подобающее ей место в арсенале оперативно-розыскных методов задолго до формального узаконивания самого термина. В этом очерке уже упоминалась история с радиоактивной водой, добытой в 1954 г. латышскими националистами для английской разведки MI-6. Это была классическая операция по дезинформации враждебной разведслужбы, реализованная в форме "контролируемой поставки" образца, не являвшимся истинным и потому не имевшим никакой практической пользы для противника.
В 1957 г. кто-то передал американскому разведчику Джону Крейгу шапку из Томска-7. Теперь же подобный фокус американцы попытались провернуть с кем-то, кто работал в Челябинске-40. Однако на каком-то этапе - каком именно сказать невозможно - о существовании "крота" в закрытом городе стало известно компетентным органам. Нельзя, кстати, исключать и того, что с самого начала пресловутый "крот" являлся "подставой" КГБ и вся оперативная игра затеивалась с целью создания устойчивого канала длительной дезинформации противника (история отчественных органов госбезопасности знает немало примеров такого рода оперативных комбинаций. Достаточно вспомнить упомянутого в этом очерке Пётра Кудрина, который полтора года кормил своего шефа с берегов Потомака рассказами о секретном заводе в Клину, замаскированном под фабрику термометров.).
Как бы там ни было, Комитет решил сыграть с заокеанским противником в поддавки - устроить передачу особо ценного в глазах вражеской разведки материала. Американцам же комбинация, видимо, показалась настолько удачной, что для получения ценного груза из самого сердца советской атомной промышленности они специально направили "транзитных" агентов, которым предстояло перехватить "почтальона" в тайге. Не убить, разумеется, а встретиться и под заранее обговоренным предлогом осуществить приём-передачу ценного радиоактивного груза.
22. Возможные кандидаты.
Самый недоверчивый читатель в этом месте может подумать, что фантазия завела автора совсем уж далеко. И даже разочарованно покрутит пальцем у виска. Самый недоверчивый читатель понимает, что контролируемая поставка потому и называется "контролируемой", что движение ценного (либо опасного) груза требует постоянного наблюдения представителей правоохранительных органов. Его нельзя просто так отдать каким-то мальчишкам или студентам в надежде, что те всё сделают правильно лишь потому, что они - хорошие ребята. Груз нуждается в контроле, в наблюдении и даже в охране от случайной утраты, хищения или повреждения. Рядом с грузом должен быть сотрудник правоохранительных органов и желательно даже не один. Где такой человек в данном случае?
Он есть. И даже не один. Начнём с Семёна Золотарёва. Надо сразу сказать, что этот человек уже много лет вызывал и вызывает всякого рода подозрения у многих исследователей трагедии группы Игоря Дятлова. Всё, что связано с ним призрачно, всё оказывается не таким, каким кажется изначально. Долгое время Золотарёва подозревали в том, что он уголовник, который пошёл в январский поход с целью решения неких проблем, связанных с нелегальной золотодобычей в Ивдельском районе.
Подобную трактовку образа Семёна Золотарёва предложил несколько лет назад один из исследователей, выступавший в Интернете под nic'ом Doctor, очень харизматичный, самобытный и интересный писатель, внёсший в исследование трагедии Игоря Дятлова немало здравого смысла. Которого, увы, зачастую не хватало и не хватает многим из числа "самодеятельных исследователей" трагедии. Считается, что Doctor имел доступ к некоему "делу КГБ", вёл частное расследование в интересах родственников некоторых погибших "дятловцев" и погиб в автомобильной катастрофе. Такая вот печальная повесть с мрачной нотой "до" в эпилоге. Однако поспешим успокоить впечатлительных читателей - это всё чистой воды легенда, всего лишь элемент шикарного мифа, придуманного Doctor'ом: никакого "дела КГБ" он не видел, расследований никаких ни вёл и в катастрофах не погибал. Однако заслугу этого талантливого мифомана переоценить трудно - он первым обратил внимание на очень странную фигуру Семёна Золотарёва.
Уже гораздо позже исчезновения Doctor'а другой серьёзный исследователь трагедии группы Игоря Дятлова, упоминавшийся не раз Алексей Владимирович Коськин, ввёл в оборот ряд необыкновенно интересных документов, связанных с Семёном Золотарёвым. Речь идёт об автобиографии последнего, написанной в 1948 г. во время обучения на втором курсе Государственного института физической культуры Белоруссии (ГоИФКБ), двух характеристиках, полученных Золотарёвым по результатам прохождения практик в минских школах, и "Учётной карточке инструктора туризма", содержащей летопись туристических достижений Семёна. Кроме того, большой информационно-просветительский интернет-портал "Подвиг народа" обнародовал документы, связанные с награждением Золотарёва орденом "Красного знамени" в мае 1945 г., что позволило под новым углом взглянуть на жизненный путь этого человека.
Перечисленные выше документы необыкновенно интересны сами по себе, но не в этом их главная ценность - в контексте исторических реалий 40-50-х гг. прошлого века они дают весьма богатую пищу для размышлений. И заставляют сделать некоторые прелюбопытнейшие выводы. Проанализируем эти документы и попытаемся понять, что же там написано между строк?
Начнём с автобиографии Семёна Александровича. Этот документ представляет собою приложение к анкете, заполняемой в обязательном порядке для отдела кадров при трудоустройстве или поступлении в учебное заведение. Золотарёв, как видим, написал автобиографию почему-то в конце второго курса (впрочем, тому могут существовать вполне невинные объяснения - его попросили переписать прежнюю автобиографию с целью уточнения неких деталей, либо автобиография была написана для оформления допуска к занятиям на военной кафедре, начинавшимся в советских ВУЗах, обычно, на третьем курсе.
Следует подчеркнуть, что обязательное обучение на военных кафедрах вводились во всех советских ВУЗах с 1 сентября 1944 г. по постановлению Совета Народных Комиссаров СССР №413 от 13 апреля 1944 г., т.е. Государственный ордена Трудового Красного знамени институт физической культуры Белоруссии также осуществлял подготовку офицеров запаса). Самое интересное в документе, обнаруженном Алексеем Коськиным, не время написания, а содержание.
Надо сказать, что документы такого рода заполнялись с соблюдением строгих формальных требований как по оформлению, так и содержанию. Часть таковых излагалась в "шапке" документа, на его первой странице, служившей своего рода памяткой автору, часть - сообщалась работником отдела кадров при выдаче бланка в виде напоминания ("писать развёрнуто, без сокращений, помарок, зачёркиваний и подчёркиваний, отразить все изменения в документах, смену имён и фамилии, свадьбы-переезды-разводы, ничего не упустить..."). Впрочем, написание автобиографии - это как езда на велосипеде, если один раз у тебя получилось, то полученный навык не утратишь. Поэтому "кадровики" обычно обходились без долгих наставлений и лишь осведомлялись: "Писать автобиографию уже доводилось? Как это делать знаете?"
Семён Алексеевич Золотарёв к июню 1948 г., разумеется, уже прекрасно знал, как надо правильно писать автобиографию. Можно не сомневаться, что к этому моменту он уже не раз сочинял такого рода документы. И тем удивительнее те многочисленные "косяки", нестыковки и умолчания, которыми изобилует вышедший из-под его пера текст. Их появление невозможно объяснить неловкостью слога, письменная речь Семёна как раз очень легка, текст прост и читабелен. Но имеющиеся в автобиографии Золотарёва "области умолчания" не только недопустимы для советского студента тех лет, но и по-своему красноречивы. Они очень многое способны рассказать об этом человеке даже спустя шесть с лишком десятилетий. Попробуем предвзято разобрать этот замечательный документ.
Чёткий, выработанный почерк Семёна Золотарёва ясно свидетельствует о том, что ему доводилось немало работать письменными принадлежностями. Что, вообще-то, несколько удивляет, когда знакомишься с обстоятельствами его жизни. Родившийся 2 февраля 1921 г. в станице Удобная Краснодарского края Семён вступил в комсомол в 1938 г., а 10-летнюю школу закончил только в 1941 г., т.е. в возрасте 20 лет. Само по себе это событие не следует считать чем-то необычным для того времени - такое встречалось довольно часто (не станем вдаваться в причины, просто примем как факт).
Закон СССР "О всеобщей воинской обязанности", принятый Верховным Советом СССР 1 сентября 1939 г., предусматривал возможность предоставления отсрочки от призыва учащимся средних школ для окончания обучения, но до тех лишь пор, пока им не исполнится 20 лет. Весеннего призыва в СССР не существовало вплоть до 1967 г., поэтому Золотарёв, которому 20 лет исполнилось в самом начале 1941 г., спокойно дожидался осени (призыв проходил в период с 15 сентября по 15 октября). И даже начавшаяся 22 июня 1941 г. Великая Отечественная война не сразу его задела. Так что с призывом на действительную военную службу у Семёна всё обстояло благополучно, хотя с точки зрения современных представлений - несколько странно. Но странность эта, как было показано, кажущаяся.
Настоящие странности возникают дальше. Итак, на действительную военную службу Семёна Александровича Золотарёва призвали 19 октября 1941 г., а в первый бой с фашистскими захватчиками он вступил аж 10 мая 1942 г., т.е. спустя почти 7 месяцев. Принимая во внимание, как перемалывались осенью и зимою 41-го добровольческие дивизии, поспешно сформированные из жителей Москвы и Ленинграда и немедля брошенные на передовую, задержке в 7 месяцев нельзя не удивиться. Подобной задержке в ту невесёлую годину обрадовался бы любой призывник...
Однако, дальше - больше. В совершенно удивительных выражениях Золотарёв описал своё участие в Великой Отечественной войне: "В бой вступил 10 мая 1942 года и после этого на боевых операциях, боевых заданиях был на протяжении всей войны." Советское кадровое делопроизводство чётко разграничивало службу в Действующей армии и участие в боевых действиях. Дело в том, что за последние выслуга считалась по принципу "сутки - за трое". Участие в боевых действиях отражалось в солдатской книжке записями, сделанными строевой частью полка (либо отдельной воинской части - бригады или батальона) на основании приказа по армии. Приказ по армии чётко фиксировал эту дату, буквально с такой формулировкой: "С (такого-то числа) считать Армию участвующей в боевых действиях". И для всех военнослужащих этой армии выслуга считалась с этого дня "сутки - за трое", пока новый приказ по армии не отменял действие старого. Все периоды времени, в течение которых армия считалась воюющей на фронте, фиксировались в солдатских книжках всех солдат этой армии наподобие того, как в трудовых книжках мирных граждан отражался трудовой стаж.
И пограничник, отсидевший всю войну на острове Врангеля или на Чукотке, ни при каких условиях не мог считаться участником боевых действий, хотя и отбыл всю войну призванным на действительную военную службу (Тут же можно указать и на то, что на военнослужащих офицерского состава, принимавших участие в боевых действиях, распространялось право ускоренной выслуги воинского звания с переходом на очередное высшее звание - это была весьма существенная льгота, которой были лишены остальные офицеры Действующей армии. К Золотарёву данная норма отношения не имела - он был сержантом - но для иллюстрации сказанного выше вполне годится).
Все фронтовики эти нюансы прекрасно знали. И работники отделов кадров по всей нашей необъятной стране знали разницу между "службой в действующей армии" и "участием в боевых действиях". И в анкетах, и в автобиографиях обычно делалась краткая типовая запись примерно такого содержания: "В период с (дата) по (дата), с (дата) по (дата) и с (дата) по (дата) принимал участие в боевых действиях". Допускались уточнения в произвольной форме, типа: "Принимал участие в освободительном походе Красной армии в Восточную Европу", или "освобождал братскую Украину от фашистского ига" или "Участник битвы за Кавказ". Это пожалуйста... но упоминать о "боевых операциях" и "боевых заданиях" почиталось совершенно неуместным. И так понятно, что на фронте операции и задания "боевые", а рассказы рассказывать про то, как касками "мессершмиты" сбивались, в отделе кадров не надо, эти басни нужно поберечь для другого места и иной компании.
Сказанное выше в полной мере относилось и к участникам партизанского движения. Партизаны имели точно такие же солдатские книжки, что и солдаты на фронте. Они хранились в строевой части Штаба партизанского движения. Приказами штабов отряды вводились в боевые действия и выводились из них, и система учёта движения личного состава была во всём аналогична той, что имела место в регулярной армии. Т.е. исключений в то время быть не могло ни для одной из категорий военнослужащих. В данном же случае мы видим очевидное отклонение от общепринятого порядка оформления документов, допущенное Золотарёвым явно с ведома работника отдела кадров.
Немного больше информации о воинском пути Семёна сообщает его наградной лист, размещённый на сайте "Подвиг народа". Из этого документа, подготовленного уже в самом конце войны и утверждённого Военным Советом 70-й армии 15 мая 1945 г. мы можем узнать следующее: "(Золотарёв) Участвовал в боях на Донском и Сталинградском фронтах, при освобождении западных областей Белоруссии. При вторжении в Восточную Пруссию и Померанию - в составе 3-го гвардейского Гродненского кавалерийского корпуса 2 Белорусского фронта в январе, феврале и марте 1945 г." В том же наградном листе, кратко упоминается, что Золотарёв был награждён медалью "За оборону Сталинграда". А 15 мая 1945 г. за проявленные в ночь с 21 на 22 апреля мужество и героизм Семён получил орден "Красной звезды".
На тот момент Золотарёв служил уже в 13 моторизованном понтонно-мостовом ордена Александра Невского полку. Данный полк не имел ни малейшего отношения к упомянутому 3-му гвардейскому кавкорпусу - это известно совершенно точно, поскольку 13 моторизованный понтонно-мостовой полк входил в состав Действующей армии очень недолго, чуть больше месяца - с 5 апреля по 9 мая 1945 г. Об этом сообщает самый надёжный источник, какой только можно вообразить - Приложение к Директиве Генерального штаба от 18 января 1960 г. №170023 под несколько неудобоваримым названием "Перечень №16 (Полков связи, инженерных, сапёрных, понтонно-мостовых, железнодорожных, дорожно-эксплуатационных, автомобильных, автотранспортных и др. отдельных полков, входивших в состав Действующей армии в годв Великой Отечественной войны 1941-45 гг.)"... Т.о. и наградной лист не очень-то проливает свет на военное прошлое Семёна Александровича, из него мы лишь узнаём, что встретил он победный 1945 г. в 3 гвардейском кавкорпусе, а в апреле очутился почему-то в 13 ордена Александра Невского моторизованном понтонно-мостовом полку, для которого, кстати, участие в боевых действиях фактически закончилось 3 мая с выходом 70 армии к побережью Балтийского моря в районе Висмар-Штеттин. Но это так, к слову. Вернёмся же пока к дальнейшему рассмотрению автобиографии Семёна Алексеевича.
Из всё той же автобиографии нам известно, что Золотарёв стал кандидатом в члены ВКП(б) в сентябре 1944 г., проходя службу в рядах 48 армии 2-го Белорусского фронта. Как раз тогда - в сентябре 1944 г. эту армию Ставка ВГК передала из состава 1-го Белорусского фронта во 2-й Белорусский. Но 3-гвардейский Гродненский кавалерийский корпус никогда не входил в состав 48 армии, подчиняясь командованию фронта напрямую. И если суммировать всё, вышеизложенное, мы видим следующее: сначала Золотарёв тянет солдатскую лямку в 48-ой армии (конец сентября - декабрь 1944 г.), затем в 3-м гвардейском кавкорпусе (январь - март 1945 г.), а уже после этого - в рядах доблестной 70-ой армии (апрель - май 1945 г.). Он крутится внутри 2-го Белорусского фронта буквально, как юла, каждые три месяца отбывая к новому месту службы.
Не вызывает вопросов, когда штаб перебрасывает с место на место крупного военноначальника - генерал или маршал должен быть там, где его опыт наиболее востребован. Но обычный старший сержант, командир отделения, ценности для армии не представляет - таких сержантов миллионы. Никто не станет устраивать такие ротации на фронте, где строевые части воюющих соединений и без того перегружены работой, поскольку непрерывно идёт вал информации, требующей отражения в документах: кто-то из военнослужащих убит, кто-то ранен, но остался в армейском госпитале, а кого-то после ранения направили в эвакогоспиталь и дальше в тыл, с исключением из списков части, кто-то вообще пропал без вести… и всё это надо отразить в формуляре и личном деле и переслать документы в зависимости от судьбы военнослужащего либо по новому месту учёта, либо в архив.
В такой обстановке думать о переводе какого-то сержанта из одного соединения в другое никто даже и не станет - на это нет ни сил, ни времени. Да и целесообразности в этом тоже нет ни малейшей. Но… всё сказанное верно только при одном условии - если мы имеем в виду обычного сержанта, самого что ни на есть заурядный. Поскольку Золотарёва чья-то невидимая рука заботливо переводила из одного соединения в другое каждые три месяца, можно сказать со 100%-ной уверенностью, что Семён Александрович был далеко непростым старшим сержантом. Было в нём нечто такое, что делало его в глазах начальства человеком особым. Причём, речь идёт о начальстве высоком - уровня штаба фронта, поскольку Золотарёв спокойно перемещался между соединениями фронтового подчинения, но при этом за пределы 2-го Белорусского фронта не выходил.
Не будем пока делать поспешных выводов, а просто запомним отмеченную странность - через некоторое время нам придётся к ней вернуться.
Пока же продолжим изучение автобиографии Семёна Александровича. Странности в этом документе отнюдь не исчерпываются невнятным описанием воинской службы. Семён Золотарёв в своей автобиографии упомянул о 4 правительственных наградах, полученных, если следовать смыслу текста, за участие в боевых действиях. Однако что это за награды и когда они присуждены, не указал. Не указаны и их номера. Подобное умолчание было совершенно недопустимо в документах такого рода. Чтобы было понятно о чём идёт речь, приведём фрагмент автобиографии генерала А.А. Власова, того самого, что в годы войны перешёл к фашистам и возглавил РОА.
Автобиография была им написана в 1940 г. Вот интересующая нас выдержка: "С июля 1937 г. командовал 215-м стрелковым полком, с ноября 1937 г. командовал 133-м стрелковым полком до мая 1938 г., с мая 1938 г. - начальником 2-го отдела штаба Киевского особого военного округа до сентября 1938 г., с сентября 1938 г. назначен командиром 72-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа и был отправлен в правительственную командировку по заданию партии и правительства, каковую и закончил в декабре 1939 г.(...) В РККА награждён медалью "ХХ лет РККА" №012543. За правительственную командировку представлен к награде орденом СССР."
В этой выдержке обращает на себя внимание не только детальное перечисление всех перемещений по служебной лестнице, но и указание номера медали. И даже упоминается неполученный покуда орден... В автобиографиях указывались даже номера почётных знаков, не являвшихся правительственными наградами в строгом смысле (правильнее их было бы классифицировать как "ведоственный юбилейный знак").
А что мы видим у Золотарёва? Глухое упоминание о четырёх наградах, сделанное словно бы через силу. А ведь четыре боевых награды для сержанта - это по меркам военного и послевоенного времени очень немало. Советская власть не разбрасывалась наградами для нижних чинов и к юбилеям их не вручало, особых иллюзий на сей счёт питать не следует. Достаточно вспомнить сводные полки фронтов, проходившие по Красной площади во время Парада Победы в июне 1945 г. Среди шедших в их шеренгах старшин, сержантов и рядовых очень и очень многие имели по одной-две медали, либо вообще были без наград. А ведь в сводные полки включались лучшие военнослужащие (конечно, был важен и рост не ниже 170 см., но этот критерий не был определяющим, ведь солдат с таким ростом были миллионы). А у Золоатрёва мы видим четыре боевые награды, полученные в военное время! Да это же герой!
Читая автобиографию Семёна Алексеевича, можно подумать, что перед нами просто скромный человек, но в кадровом делопроизводстве нет понятия "скромный". Есть понятия "сокрытие сведений" и "умышленное сокрытие сведений" - именно такими категориями оперирует "кадровик". Совершенно очевидно, что Семён Золотарёв не мог скрыть наличие четырёх военных наград, поскольку по разным торжественным случаям был вынужден надевать их и демонстрировать общественности, но... но при этом он явно не желал акцентировать внимание на их обладании. Странно? Ещё как, особенно если припомнить, что автобиография была им составлена в 1948 г., когда фронтовики были окружены всеобщей любовью и почтением.
Идём дальше. Семён Золотарёв скромно упоминает о том, что был комсоргом батальона "13 мотоинженерного и механизированного полка" (так дословно, но правильнее, всё же, написать "13 моторизованный понтонно-мостовой полк"). Опять же-шь, пишет он об этом как-то между прочим, не приводя никаких дат (сразу поднимаем глаза выше и вчитываемся в то, как описывал свои назначения будущий изменник Родине А.А.Власов). Сейчас мало кто вспомнит, что комсорг батальона - это, вообще-то, большая должность в войсках.
Во-первых, "освобождённая", а во-вторых, офицерская. Золотарёв, однако, в годы войны офицером не был; он являлся старшим сержантом, т.е. был приписан к сержантско-старшинскому составу. Ладно, можно сделать поправку на боевые действия, убыль офицеров, которых постоянно нехватало несмотря даже на ускоренные выпуски в училищах. Должность комсорга имела важную особенность, отличавшую её от всех прочих офицерских должностей в звене "батальон"-"полк". А именно: косморг был первым помощником особиста, выражаясь иначе, это была низовая опора военной контрразведки, источник всяческих сведений о настроениях как солдатской массы в целом, так и отдельных военнослужащих. Ещё одно интересное следствие работы в этой должности - она требовала доброжелательного внимания к подчинённым и умения идти на контакт.
На некоторых форумах, посвящённых трагедии группы Игоря Дятлова, всерьёз обсуждались предположения о возможном конфликте между Золотарёвым и другими членами группы, например, с Дятловым или Тибо-Бриньолем. Мол, мужлан, годящийся в отцы интеллигентным туристам, пытался подмять под себя молодых ребят, "строил" их, скандалил, приставал к девушкам. Родились даже очень странные гипотезы о связывании Золотарёва в палатке (да-да, именно Золотарёва!), основанные на удивительных по своей эфемерности умопостроениях. Предположение о конфликтности Семёна следует признать совершенно оторванным от земных (а точнее советских) реалий. Можно не сомневаться, что человек, бывший комсоргом на фронте, умел находить общий язык с самыми разными людьми - этому искусству его научила сама жизнь. Комсорги поднимали свои подразделения в атаки - и это не пафосное преувеличение, это правда, которую подтверждают все воевавшие ветераны.
У комсорга не было шансов отсидеться в блиндаже - он вставал под пули первым, увлекал подчинённых личным примером. Если комсорг был "идиот по жизни" и горлопан, то его после первого же боя находили с пулей в спине - и это не преувеличение, так действительно бывало, сохранились подобного рода военные предания, не отмахнуться от них. Поэтому те политруки и комсорги, кто пережил Великую Отечественную войну в боевых порядках рот и батальонов, были отличными товарищами, справедливыми руководителями и настоящими мужчинами. В этом можно быть уверенным. Лучшая характеристика Золотарёву как человеку и гражданину - его воинский путь и должность комсорга сначала роты, а потом батальона на фронте.
Однако, в данный момент нас интересует не психологический портрет Семёна Алексеевича, а его извилистый жизненный путь. Из чтения его автобиографии он (жизненный путь) яснее не становится. О своих фронтовых дорогах Золотарёв написал предельно скупо и невнятно: весь свой фронтовой путь Семён почему-то свёл к апрелю 1945 гг., когда ему довелось наводить переправы через Одер в составе 13 моторизованного понтонно-мостового полка. А как же 1942 год? а 43-й? а весь 44-й, наконец? Где был Семён Золотарёв и что он делал, если впервые принял участие в боевых действиях аж даже 10 мая 1942 г.?
Поспешим внести ясность: если кто-то решил, что герой нашего повествования надумал обмануть отдел кадров и приписал себе несуществующие заслуги, то это в высшей степени ошибочное суждение. Не забываем, что автобиография Золотарёва была написана 16 июня 1948 г. в Минске, в столице Советской Белоруссии.
То было время весьма и весьма непростое. Во всех смыслах. Народ жил очень скудно, декабрьская 1947 г. денежная реформа и отмена продуктовых карточек вызвали рост цен по всей стране. Города за западе СССР стояли ещё неотстроенными. Жителям Минска в 1946-47 гг. годы было запрещено закрывать окна гардинами, поскольку в городе практически не было уличного освещения и свет из окон жилых домов должен был хоть как-то освещать улицы. Это была пугающая пора разгула кровавого послевоенного бандитизма. Кроме того, на свободе ещё оставались во множестве пособники оккупантов, неразоблачённые покуда госбезопасностью. Многие преступники скрывались под чужими именами, использовали чужие документы, а потому кадровые подразделения всех государственных организаций были исключительно внимательны и требовательны к принимаемым документам. Забыть что-то написать в своей автобиографии (да тем более забыть о периоде недавней войны!) значило сразу навлечь на себя самые серьёзные подозрения и вызвать пристрастную проверку. А быть изобличённым во лжи означало в ту пору почти неминуемую дорогу сначала в райотдел МГБ, а потом, глядишь, и в ГУЛАГ.
Так что можно не сомневаться - всё, что Золотарёв написал о себе в автобиографии - правда. Однако, очень неполная. Причём эта неполнота допущена с санкции работника отдела кадров. И отнюдь не рядового инспектора, а именно руководителя, потому что документ не подвергался уточнению и не был уничтожен; наоборот, он был принят и сохранён в архиве. Значит, на то была санкция руководителя подразделения. Итак, мы видим: - Текст автобиографии Семёна Золотарёва содержит неточности, недопустимые в документах такого уровня по формальным признакам; - Неточности эти допущены автором умышленно, поскольку к этому времени Золотарёв уже неоднократно сочинял автобиографии при подаче документов в Московское военно-инженерное училище, последующем переводе в Ленинградское военно-инженерное училище, при поступлении в институт физкультуры, вступлении в партию и т.п.; - Золотарёв - это однозначно ! - дал пояснения по тексту автобиографии работнику отдела кадров, скорее всего, начальнику. Следует помнить, что в те времена начальник отдела кадров (тем более столичного ВУЗа!) - это либо действующий сотрудник госбезопасности, откомандированный в штат предприятия, либо работник из т.н. "действующего резерва", вышедший на пенсию (часто по инвалидности или болезни) и продолжающий выполнять работу в интересах своей alma-mater; - Пояснения Золотарёва (и это обязательно!) были проверены и приняты к сведению как удовлетворительные (т.е. соответствующие действительности); - Более того, можно с очень большой вероятностью утверждать, что сам же "кадровик", по требованию которого была написана эта автобиография, подсказал Золотарёву как лучше её написать, дабы грамотно обойти молчанием те моменты, о которых следовало умолчать.
Поэтому оснований сомневаться в правдивости написанной Золотарёвым биографии у нас нет. Но правдивость этого документа лишь усиливает ощущение странности судьбы этого человека. Прошедший всю войну сержант не имел ранений! Прямо-таки невероятное везение, особенно если вспомнить, что мужчины его поколения - т.е. родившиеся в 1921-22 гг. - погибли чуть ли не поголовно: 97% из них не пережили войны! Именно тотальная гибель молодых мужчин этого и близких с ним возрастов дала славянскому этносу в СССР ту демографическую яму, последствия которой сказываются до сих пор. Погибли почти все, а Золотарёв даже ранен не был. Так и хочется спросить: да был ли он на фронте вообще? Но вопрос этот риторический, ибо ответ нам известен - Золотарёв на фронте был, по крайней зимою во время Сталинградской битвы 1942 г. и с января 1945 гг.
Так о чём же свидетельствуют все эти странные умолчания и нестыковки, столь обильно рассыпанные по всему тексту автобиографии этого человека?
Прежде всего, мы можем не сомневаться в том, что Семён Золотарёв совершенно не боялся проверки своей анкеты ни кадровой службой института физкультуры, ни более компетентными органами. Автобиография являлась документом во многом формализованным, её нельзя было написать, руководствуясь принципом, что хочу - то и кропаю. Просто потому, что документ возвратили бы автору и попросили переписать с соответствующими уточнениями пропущенных деталей и дат. В послевоенную пору у каждого начальника отдела кадров лежали в сейфе набор специальных брошюр с грифом "секретно", в которых приводилась подчинённость подавляющего большинства воинских частей армии, авиации и флота в годы войны (т.н. "Перечни вхождения воинских частей в состав действующей армии". Этих "Перечней …" было более двух десятков.). По такой брошюре можно было за несколько минут, не поднимаясь со стула, проверить в какую армию и в составе каких фронтов входили те или иные дивизии и полки, вплоть до отдельных батальонов.
Автобиографии для того и подавались отделу кадров, чтобы по их содержанию можно было провести быструю проверку жизненного пути автора в военное время, а отнюдь не для того, чтобы девушка-машинистка во время обеденного перерыва могла почитать её от скуки. Можно не сомневаться в том, что Семён Золотарёв умышленно описал свою жизнь неполно и неточно, но сие было возможно лишь в том случае, если изложенная в его автобиографии легенда была полностью согласована как с начальником отдела кадров, так и куратором Института физкультуры из МГБ. Другими словами, в минском Управлении МГБ про Семёна всё знали и никаких подозрений в его адрес не имели. Неожиданный вывод, правда?
А вот теперь самое время вспомнить про странные ротации старшего сержанта Золотарёва внутри соединений 2-го Белорусского фронта. Как было сказано подобные перемещения были совершенно невозможны для обычного военнослужащего в таком звании. За одним только исключением, подчеркну, единственным! Такие перемещения могли иметь место только в том случае, если военнослужащий выполнял поручения военной контрразведки СМЕРШ. Причём не дивизионного, корпусного или армейского отделов, а Управления СМЕРШ фронта. Только фронтовое Управление могло так свободно и стремительно перебрасывать нужного ему человека из одного соединения в другое. Несмотря на секретность выполняемых Золотарёвым поручений носили они характер довольно заурядный - он был обычным осведомителем, который внедрялся в воинский коллектив для "освещения" оперативной обстановки изнутри.
Он находился на связи с оперативным уполномоченным части, в которой служил, и сообщал тому о настроениях своих товарищей по оружию, подозрительной или преступной деятельности, свидетелем которой ему довелось стать. Необходимость таких переводов состояла в том, что в частях и подразделениях, ведущих активные боевые действия, имели место потери внутренней агентуры СМЕРШа, которая погибала и получала ранения наряду с остальными военнослужащими. Завербовать новых "конфиденциальных помощников" оперуполномоченный зачастую просто-напросто не успевал. Тем более, что завербовать - это лишь полдела, человека надо обучить хотя бы элементарным навыкам конспирации и специфике ремесла. На фронте на это зачастую не оставалось времени, особенно в условиях активных боевых действий и больших потерь личного состава. Поэтому для компенсации потерь производилась систематическая перегруппировка агентуры. Управление СМЕРШ фронта "тасовало" проверенных в деле осведомителей, забирая их из частей, находившихся на спокойных участках и перебрасывая туда, где имели место потери агентуры. Это была нормальная практика, оправданная временем и стоявшими перед СМЕРШем задачами.
Можно не сомневаться в том, что Золотарёв был "конфиденциальным сотрудником" Управления СМЕРШ 2-го Белорусского фронта на завершающем этапе Великой Отечественной войны. То, что он подчинялся оперативному сотруднику фронтового Управления (т.е. высокого звена), заставляет думать, что Семён имел немалый стаж агентурной работы, опыт и определённые заслуги. Другими словами, Золотарёв был вовсе не рядовым "стукачом", каковых должно быть по 2-3 на каждую роту. Какие-то его личные качества и заслуги привлекли внимание высокопоставленных сотрудников военной контрразведки, выделивших его из общей многотысячной массы "конфиденциальных сотрудников".
Приняв всё, изложенное выше, во внимание, мы поймём, почему автобиография Золотарёва не вызвала никаких вопросов ни со стороны работников отдела кадров института, ни со стороны работников территориального подразленения МГБ.
Вернёмся, впрочем, к дальнейшему изучению жизненных коллизий Семёна Алексеевича - на этой стезе нас ждут новые занимательные открытия. С окончанием войны Золотарёв, судя по его автобиографии, поступил в "Московское инженерное училище". По смыслу, речь идёт о Московском Краснознамённом Военно-Инженерном Училище (МКВИУ), располагавшемся тогда в подмосковном Болшеве. Т.е. Семён выбрал для себя стезю офицера, что логично для человека, хорошо знающего воинскую службу и уже набравшего немалую выслугу (с учётом "боевых".). Но далее мы видим новые "непонятки", Золотарёв дословно описывает случившееся следующими словами: "В 1945 г. в июне месяце меня послали учиться в Москву, в инженерное училище. В апреле 1946 г. Московское училище было расформировано и курсантский состав был направлен в Ленинградское военно-инженерное училище. По Указу Президиума (Верховного Совета) СССР о последней демобилизации меня демобилизовали в распоряжение местного РВК". Совершеннейшая невнятица…
По смыслу фразы можно решить, что речь ведётся о Минском горвоенкомате, ведь написана-то автобиография в Минске! Ан нет! На самом деле Золотарёва откомандировали по месту его призыва - в Удобненский РВК, (в станице Удобная Ставропольского края) о чём с очевидностью свидетельствует обнародованное Алексеем Владимировичем Коськиным командировочное предписание явиться в указанный районный военкомат для постановки на учёт не позднее 8 августа 1946 г. Этот же документ сообщает о выдаче Золотарёву на руки его красноармейской книжки, продовольственного, вещевого и денежного аттестатов, требования на проезд железнодорождным (водным) транспортом и запечатанного конверта с характеристикой на самого себя. Так Семён Александрович распрощался с Советской Армией, оставил славный город на Неве и очутился в родных пенатах, то бишь в станице Удобной, под боком у родителей - отца, местного фельдшера и матери-домохозяйки. И застрять бы ему там навеки вечные, ибо колхозы и совхозы нуждались в мужских руках и сбежать от советского сельского хозяйства было почти невозможно ввиду невыдачи сельским жителям паспортов, но… но осенью 1946 г. Семён Александрович вдруг объявляется в столице Белоруссии. И не каким-нибудь каменщиком на стройке, или ассенизатором-водовозом, а студентом замечательного Государственного ордена Трудового Красного знамени института физкультуры Белоруссии (ГоИФК). Вот это кульбит, которому стоит поапплодировать! Поскольку бывшие фронтовики не пользовались при поступлении никакими льготами и, как нетрудно догадаться, уровень их подготовки был куда ниже, чем у вчерашних выпускников школ (единственное снисхождение для отслуживших действиетльную военную службу - бесплатные подготовительные курсы). Кроме того, вчерашние военнослужащие не получали никаких поблажек при обучении, а Золотарёв, как нам известно из его характеристики, полученной по окончании института, учился на "отлично" и являлся государственным стипендиатом. Что тут скажешь? - человек имел голову на плечах.
Нам известны две характеристики, полученные Золотарёвым после прохождения педагогических практик в 1949 г. Первая практика продолжалась с 21 марта по 8 мая и по её результатам 20 мая Семён Алексеевич получил замечательную характеристику, читая которую нельзя не восхититься - это прямо-таки, панегирик! Чтобы не пересказывать содержание , просто процитируем самые занятные места : "На период практики он всё своё время и внимание отдал школе и проявил прекрасные педагогические способности. С большой любовью и энтузиазмом относится к своей будущей специальности. Среди учащих ся он быстро завоевал любовь и уважение (…)" Далее отмечается его "очень хорошая практическая и методическая подготовленность (…). Возглавил работу по подготовке к общегородским школьным соревнованиям, на котоорых школа заняла 1 и 2 места (…). Оценка за педпрактику - отлично. Рекомендован на должность старшего преподавателя физ.воспитания в средней школе."
Педагогическим успехам Семёна Алексеевича можно было только порадоваться. По всему выходило, что из него получится очень и очень неплохой учитель. Но вот мы начинаем читать вторую характеристику и едва сдерживаем удивление: тому ли Золотарёву она посвящена? Такое впечатление, вторую педагогическую практику - с 21 ноября по 31 декабря 1949 г. - проходил совершенно другой человек. Впрочем, слово первоисточнику: "Организационные навыки проявил удовлетворительные. Недостаточно внимания уделял педпрактике.
Были два случая опоздания на уроки. Часто вступал в пререкания с руководителем практики и методистом. Не критичен к себе. Деятельного участия в работе бригады не принимал. (…) очень слаб практически по гимнастике, хотя по ней специализируется. По своей подготовке не может поводить уроки по гимнастике даже с мужскими группами 1-го курса ВУЗа. В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов.Золотарев проявил себя ХХХХХХХХХХХХ активно [12 букв забито знаком "Х", но сквозь забой прочитывается слово "недостаточно"]. Общая оценка за педагогическую практику - хорошо. Рекомендация - в полную женскую среднюю школу или на орг.работу".
Потрясающий документ. Фактически перед нами официальное признание того, что полноценным учителем физкультуры Семён Золотарёв быть не может. Буквально по каждому пункту можно видеть прямое противоречие первой и второй характеристик. А ведь их разделяет чуть более полугода - первая датирована 20 мая 1949 г., а вторая - 5 января 1950 г. Да как такое может быть?
Ответ, вообще-то, лежит на поверхности, его только нужно правильно сформулировать. В интервале времени между первой и второй педпрактиками у Семёна Золотарёва произошла резкая смена жизненных приоритетов, он потерял всякий интерес к учёбе, своей специальности и будущей профессии. Как такое могло случиться? Почему такое случилось? Влюбился? Заболел? Думается, всё куда проще, хотя и не совсем очевидно. Принимая во внимание, как в дальнейшем складывалась жизнь Семёна Алексеевича, мы вряд ли ошибёмся, если предположим, что после первой педагогической практики он узнал, что работать преподавателем физкультуры ему не придётся. У него появился иной жизненный план и педагогическая деятельность в него никак не входила.
Вывод очень интересный, особенно в контексте того непростого времени, когда Семён заканчивал замечательный минский институт. Напомним, что Белорусская ССР подверглась колоссальному, практически тотальному разрушению в годы Великой Отечественной войны. Уничтожению подверглась подавляющая часть объектов инфраструктуры, в т.ч. и школы. Колоссальный удар испытал белорусский народ, убыль населения республики по итогам войны достигала ? довоенного количества. Не хватало как самих школ, так и педагогов всех специальностей. К 1950 г. ситуация стала понемногу выправляться, но до полного решения проблемы дефицита кадров было ещё очень далеко. Институты страны всё ещё готовили специалистов ускоренного выпуска (обучение в минском ГоИФК заняло у Золотарёва всего 4 года), и все они были востребованы в народном хозяйстве.
Распределение после окончания института носило добровольно-принудительный характер и отказаться от него было никак нельзя. Кстати, на распределение непосредственно влияла успеваемость, так что были все резоны учиться хорошо и получить хорошую характеристику. Неявка на работу (прогул) была чревата уголовным преследованием. Уволиться с работы было невозможно - допускался только перевод на другую работу. Кстати, опоздания тоже. Другими словами, контроль трудовых ресурсов имел тотальный характер и напрямую был связан и воинским учётом. Закончить институт и не пойти работать по специальности для той поры было настоящим нонсенсом.
Однако отличник и госстипендиат Золотарёв как будто бы и не собирался работать после института по специальности - именно такое впечатление можно вынести из характеристики, полученной им после второй педпрактики. Такую характеристику надо ещё умудриться получить! Это ж как надо манкировать своими обязанностями и вывести из себя руководителя практики, чтобы про в характеристике написали про опоздания и пререкания! Такого рода детали совершенно нехарактерны для документов подобного рода. Видимо Золотарёв очень сильно повздорил с руководителем практики и всерьёз вывел его из себя.
Но конфликтовать с человеком, которому предстоит написать на тебя важную характеристику, может либо глупец, либо крайне самонадеянный человек. А Семён Алексеевич явно был не из их числа. Его безразличие к практике и готовность идти на конфликт с начальником может быть объяснена вовсе не глупостью, а уверенностью в своих силах и ощущением скрытой поддержки. И такая поддержка у Золотарёва была. На это явственно указывает последующий ход событий - замечательная характеристика, полученная им по окончании института, и тот образ жизни, который Семён Алексеевич смог себе позволить в последующие годы. Кстати, тут нельзя не вспомнить про исправление в тексте характеристики. Автор её никак не верифицировал и, по-видимому, вовсе не он забил буквой "Х" слово "недостаточно", изменив смысл фразы на прямо противоположный. Сравните сами: "В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов.Золотарев проявил себя активно" и "В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов.Золотарев проявил себя недостаточно активно".
Если переводить словосочетание "недостаточно активно" с канцелярского языка того времени на современный русский, то ближайшими синонимами будут понятия "хреново", "паршиво". Хуже словосочетания "недостаточно активно" мог быть только эпитет "пассивно". Если человек характеризовался в официальном документе как "пассивный", это означало, что он "лодырь", "лентяй" и вообще ни на что не годен. Автор характеристики явно хотел пригвоздить Золотарёва, подготовив совершенно убийственный по понятиям того времени документ, однако некто позаботился о Семёне Алексеевиче и проделал это самым прозаическим образом - вставил лист с текстом характеристики в печатную машинку и забил лишнее слово. Смягчил, так сказать, тон. Бумага - она ведь всё терпит!
Поэтому не следует дуивляться тому, что в итоге по результатам обучения в минском институте физкультуры Семён Алексеевич получил прекрасную характеристику, в которой подчёркивалось, что он являлся госстипендиатом, значкистом ГТО II степени, имел отличную академическую успеваемость, продемонстрировал хорошие организационные и педагогические качества и навыки, в общем - перед нами хороший специалист, который будет востребован советской школой.
Как думает читатель, попал ли Семён Золотарёв в ту самую советскую школу, преподавать в которой он старательно готовился аж даже четыре года? Проницательный читатель, который уже начал догадываться о том, какой тип людей воплощал в себе Семён Алексеевич, ответит без колебаний: да ни за что на свете! И будет прав, потому что Золотарёв пренебрёг требованиями трудового законадательства СССР того времени и умудрился устроиться так, как мало кому удавалось.
Для того, чтобы лучше представить, что представлял из себя трудовой путь преподавателя физкультуры Семёна Золотарёва после окончания института, имеет смысл напомнить о реалиях той поры, ныне зыбтых особенностях тсалинского трудового законодательства. До 1 сентября 1931 г. в СССР действовала система с двумя видами графиков работы - непрерывным и 5-дневной рабочей неделей. Какой бы вид работы человек не выбирал, ему гарантировались 72 выходных дня в год плюс отдых в праздничные дни. С 1 сентября 1931 г. Советская власть гайки немного подтянула, разумеется, "по просьбам трудящихся" и с согласия профсоюзов. С этого дня в стране устанавливалась 6-дневная рабочая неделя с фиксированными выходными по числам месяца. Теперь трудящиеся Страны Советов отдыхали 6, 12, 18, 24 и 30 числа каждого месяца, число выходных дней в году уменьшилось до 61. Но настоящий удар в солнечное сплетение всему трудовому народу, товарищ Сталин (в лице Президиума Верховного Совета СССР) нанёс 26 июня 1940 г., когда был принят Указ "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". По этому Указу в календарном году оставалось 52 выходных дня, часовая выработка в неделю составляла 48 часов. Вводилась уголовная ответственность за самовольный уход с рабочего места, прогул и опоздания.
Увольнения за прогул отменялись - отныне прогульщик приговаривался к 6-месячным исправительным работам на своём рабочем месте с удержанием части (обычно 25%) заработной платы. Уволиться стало практически невозможно - только по переводу, либо - от станка за колючую проволку. Данный Указ действовал вплоть до 1956 г., когда Советская власть смилостивилась над рабами и установила 7-часовой рабочий день при 6-дневной рабочей неделе. Следующее смягчение трудового законодательства произошло в 1967 г., когда, наконец, рабочие и служащие получили 2 выходнях дня при 5-дневной трудовой неделе и сохранении прежней часовой выработки величиной 42 часа в неделю. А современный график работы появился только в 1971 г., с принятием КЗоТа ("Кодекса Законов о труде").
После этого небольшого исторического экскурса вернёмся к герою нашего повествования. Блестяще закончивший институт молодой специалист, замечательный педагог, спортсмен, герой войны, весельчак и просто замечательный парень (впрочем, скорее уже зрелый мужчина) Семён Золотарёв чудесным образом не получает распределения в школу, как тысячи других выпускников педагогических и физкультурных ВУЗов. Его трудовой стаж в последующие годы нам известен довольно точно: в 1951-52 гг. Золотарёв трудится "инструктором" в спортивных обществах "Искра", "Медик" и "Труд" Краснодарского края. Кого и в чём он инструктирует понять невозможно, главное, что работа у него сезонная, он даже не заводит трудовую книжку, что выглядит полным нонсеносм для того времени. Работа его подтверждается справками, как какого-нибудь сезонного шабашника в колхозе, и в это трудно поверить, зная специфику того времени. В дальнейшем, Семён Алексеевич также не обременял себя изнурительным трудом - в 1953 г. он отработал 6 месяцев на Пятигорской турбазе "внештатным инструктором" и снова получил в подтверждение своего стажа справку. Для обычного человека такая ситуация выглядит совершенно невозможной. "Трудовая книжка" в те годы для советского человека - документ по значимости сопоставимый с паспортом и военным билетом.
Справка могла заменить её лишь в случае утраты, тогда советский труженик отправлялся по месту своего последнего места работы, получал там справку и приносил в отдел кадров, чтобы тамошние инспектора могли убедиться в том, что перед ними настоящий честный советский человек, а не ведущий "антиобщественный образ жизни тунеядец, лодырь и разгильдяй". Также трудовых книжек не имели лица, освобождённые из мест лишения свободы - им все документы заменяла соответствующая справка. Ещё одной категорией лиц, обделённых трудовыми книжками, являлись труженики советского села, которые в славные сталинские времена находилисьв полурабском положении. Но понятно, что последние две категории лиц к нашему случаю не имеют никакого отношения.
На что же похожи все эти причуды биографии Семёна Золотарёва, умудрившегося даже в весьма суровые годы позднего сталинизма, устроить свою жизнь относительно привольно и даже вольготно? Единственным ответом, который прозвучит действительно правдоподобно, будет предположение о том, что вся эта чепуховая "сезонно-инструкторская" работа предназначалась для отвода глаз окружающих и маскировала совсем иной род деятельности. Какой именно?
Можно предположить, что криминальный. Среди профессиональных преступников были очень популярны такие виды трудовой деятельности, которые сами уголовники называли не иначе, как "работой для придурков". Словосочетание это появилось в силу того, что на подобные рабочие места обычно набирались инвалиды, либо лица, с задержкой умственного развития. Поэтому умный преступник всегда старался обзавестись справкой об инвалидности и найти упомянутую выше "работёнку для придурка".
На этом рабочем месте вместо него трудился настоящий инвалид, а преступник имел время и возможность обделывать свои делишки. При этом он считался "ставшим на путь исправления " и официально обращался во всевозможные инстанции с просьбами разрешить ему вернуться в родной город (обычно вышедших на свободу рецидивистов отселяли за 100 километров от крупных городов), улучшить жилищные условия (туберкулёзному инвалиду, например, полагалась отдельная комната) и т.п. Это была целая наука - как по-умному обманывать советское трудовое законодательство. Ведь законы в СССР, как известно, написаны исключительно для честных людей...
Но Золотарёв, всё же, вряд ли был связан с криминалом. Не верится в это никак. И не только потому, что у него не было судимостей. Семён отвоевал всю войну, прошёл крайне непростую школу жизни, не сломался, не запил, в трудные сороковые годы не впал в депрессию, нашёл в себе силы пойти учиться и успешно закончил ВУЗ. Т.е. человек этот сохранил в себе позитивные нравственные качества и не мог превратиться в закоренелого урку. Дело тут, как видится, совсем в другом.
Установив во время Великой Отечественной войны прочные связи с военной контрразведкой, о чём теперь мы можем говорить безо всяких колебаний, Семён Алексеевич эти связи после Победного мая 1945 г. не только не утратил, но напротив, упрочил. И все странности его послевоенной жизни объяснимы тем, что кроилась эта самая жизнь по лекалам советских спецслужб.
Следует отметить, что в те годы работать в структурах МГБ можно было не заканчивая спецшколу этого ведомства. В советскую госбезопасность люди попадали по комсомольскому или партийному направлению (путёвке). Новички обучались оперативным приёмам прямо в процессе работы, для чего в каждом отделе штатным расписанием были предусмотрены должности "стажёров". Для иллюстрации данного тезиса можно привести любопытную цитату из книги Василия Ивановича Бережкова, фронтовика-ветерана, работника МГБ и КГБ с 30-летним стажем, который как раз по такой схеме начинал свою чекистскую карьеру: "(...) оперативный состав пополнялся за счёт приёма на службу новых сотрудников из числа местных кадров. Среди новобранцев было много офицеров-фронтовиков.
Тогда я был удивлён однобоким набором кадров, но спустя много лет понял, что это неслучайно: на таких людей можно было положиться. Они многое пережили, их преданность Родине проверялась в боях, они имели и определённый опыт руководства людьми в экстремальных ситуациях.(...) В 1947 г. в ленинградском управлении госбезопасности работало с начальным образованием около трети сотрудников (главным образом обслуживающий персонал), столько же с незаконченным средним, пятая часть - лица, имевшие среднее образование. Лишь 6,5% имели высшее или незаконченное высшее образование" (Бережков Василий Иванович, "Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ в 1918-1954 гг.", из-во БЛИЦ, Санкт-Петербург, 1998 г., стр. 228-229).
И раз уж мы затронули тему образования сотрудников МГБ той поры, очень к месту будет привести другой отрывок из той же книги Василия Бережкова. Он касается истории оперативника, учившегося в Ленинградском университете, на примере которого автор демонстрирует чёрствость высокого ГБ-шного руководителя: "Известен такой случай: в 1947 г. Родионов [Нач. Ленинградского Управления МГБ - прим. Ракитина] вызвал к себе одного рядового сотрудника и объявил, что тот должен ехать на постоянную работу в другой город.
- Я прошу отменить такое распоряжение, хотя бы на год или полтора, чтобы я смог закончить юридический факультет университета,- попросил обескураженный сотрудник. - Не могу. Я выполняю указание Москвы,- отрезал начальник. - Это указание касается персонально меня, студента?- удивлённо спросил сотрудник. - Да, персонально вас,- не моргнув глазом, соврал Родионов." (Бережков Василий Иванович, "Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ в 1918-1954 гг.", из-во БЛИЦ, Санкт-Петербург, 1998 г., стр. 232-233). Можно не сомневаться - в своей университетской анкете этот студент ни единым словом не упомянул о службе в рядах МГБ.
Тесная, хотя и замаскированная, связь Семёна Золотарёва с органами госбезопасности проглядывает весьма явственно. Он поступил в военное училище, чтобы стать офицером, но попал под сокращение. Что ж, возможность стать офицером ему предоставило обучение в институте физкультуры, который имел военную кафедру подобно всем прочим ВУЗам страны (их создание началось на основании Постановления Совета Народных коммисаров №413 от 13 апреля 1944 г.). Причём в учебной части военной кафедры, как и отделе кадров института, прекрасно знали насколько необычным студентом являлся Семён Золотарёв. Скорее всего, сама учёба в институте являлась лишь поводом для получения звания офицера запаса. Возможно, какое-то время сам Золотарёв и его кураторы из МГБ не совсем понимали, на каком поприще использовать студента, но к середине 1949 г. решение было принято и перспективы определились.
Это явственно видно по тому, насколько по-разному Золотарёв отнёсся к первой и второй педагогическим практикам - если во время первой он старался и из кожи вон лез, то буквально через полгода махнул на всё рукой. Да так махнул, что про его опоздания и пререкания было даже упомянуто в итоговой характеристике. К тому моменту Семён уже знал, что учителем не будет и все эти педагогические премудрости ему никак не пригодятся… Подход к обучению циничный, но рациональный...
И в последующие годы связь Золотарёва с МГБ явно не была утрачена. Закончив институт физкультуры Семён Алексеевич стал членом КПСС, закончил вечерний Университет марксизма-ленинизма и подвязался на поприще организации туристских мероприятий - походов, сборов - на юге России. Известно, что в 50-е гг. Золотарёв работал на турбазах в Пятигорске и Теберде, исходил Западный и Северный Кавказ, побывал в походах в Карпатах и Закарпатьи. Жизнь его протекала, вроде бы, чинно, спокойно и даже рутинно.
Разумеется, тут вполне может быть уместен вопрос: что же это за сотрудник МГБ-КГБ, который чуть ли не десять лет ходит по горам, сплавляется по рекам на плотах и ведёт малообременительный образ жизни вечного холостяка? Что это за мачо такой почапский? Где же фуражка с малиновым околышком, где синие брюки-галифе, где, наконец, воронёный ТТ, из которого настоящий оперативник МГБ, судя по нынешним сериалам, должен пачками косить дезертиров, изменников, перерожденцев и прочий антисоветский сброд?!
На самом деле Семён Золотарёв не носил фуражку с малиновым околышком и вряд ли забирал ТТ из оружейной комнаты чаще одного раза в год (для сдачи норматива по стрельбе). Он, скорее всего, принадлежал к категории тех глубоко законспирированных работников сначала МГБ, а потом КГБ, которые вообще никогда не бегали с пистолетами наперевес и не сидели по засадам. В работе территориальных органов госбезопасности с самого момента их создания имелся весьма важный и при этом глубоко законспирированный участок работы, который завуалированно назывался "секретно-оперативным", а подразделение, которое им занималось, именовалось СОЧ (секретно-оперативной частью).
При царе такую работу называли "внутренним осведомлением", в советское время это неблагозвучное словосочетание заменили на выразительный эвфемизм : "борьба с внутренней контрреволюцией". В отличие от классической контрразведывательной работы (т.н. КРО - контрразведывательного обеспечения), ориентированной на охрану гостайны и контроль поведения секретоносителей, борьба с внутренней контрреволюцией подразумевала слежку за настроением широких народных масс и контроль таковых путём проведения специально регламентированых мероприятий, например, организованного вброса различных слухов или "профилактического воздействия" на слишком говорливых граждан. Советские органы госбезопасности уже к началу 30-х гг. прошлого века создали, пожалуй, самую разветвлённую в мире систему тайного осведомления, при которой стукачи (официально именуемые "помощниками" или "конфидентами") пронзали все слои общества.
Система тайного осведомительства строилась по тем же принципам, что и классическая внешняя разведка: агентурная сеть замыкалась на руководителя, именовавшегося "резидентом" и официально никак не связанного с органами госбезопасности. Резидент в свою очередь взаимодействовал с т.н. "куратором", штатным сотрудником местного подразделения госбезопасности, передавая тому полученные от агентов письменные отчёты и устно информируя о самых существенных событиях на подконтрольной территории. Резидент периодически - не реже раза в месяц - встречался с агентами, для чего использовалась сеть конспиративных явочных квартир, давал им поручения и получал письменные отчёты о проделанной работе.
Документы, регламентирующие работу внутренних резидентур ОГПУ-НВКД-МГБ, ныне уже хорошо известны и находятся в широком доступе (например, "Инструкция о постановке информационно-осведомительской работы окружных отделов ГПУ УССР", датированная 1930 г., приведена в книге Джеффри Бурдса (Jeffrey Burds) "Советская агентура. Очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-48 гг.)". Книгу можно скачать с murders.ru единым *.pdf файлом, весом 1,7 Мб.) Нельзя не отметить, что система внутреннего осведомления показала свою эффективность в годы Великой Отечественной войны и в последующем не только не была уничтожена, но напротив, получила качественное совершенствование и количественное расширение.
Резидентуры принципиально различались между собой по характеру объектов, деятельность которых находилсь в их поле зрения. Основными их типами были т.н. "фабрично-заводские" и "колхозно-крестьянские" резидентуры. Названия эти говорят сами за себя, без пояснений понятно, какую среду такие резидентуры были призваны "освещать". Существовали и специфические, куда менее распространённые резидентуры, условно называемые "студенческими", "лагерными" (т.е. в системе ГУЛага) и т.п. Следует различать резидентуры, созданные по всей стране секретно-оперативными частями органов госбезопасности и подразделениями уголовного розыска.
Они имели разный состав, решали разные задачи и практически никак не пересекались. Советская милиция, имевшая в своём распоряжении куда меньше средств, чем органы госбезопасности, на должности своих резидентов обычно оформляла пенсионеров, имевших опыт оперативной работы, как правило бывших сотрудников уголовного розыска. Для них зарплата резидента служила неплохим подспорьем бюджета. Госбезопасность так низко не падала и должность резидента там замещал штатный сотрудник. Остаётся добавить, что умный куратор обычно старался организовать работу подотчётных ему резидентур таким образом, чтобы у каждого резидента существовал сменщик, готовый быстро заступить на его место в случае выбытия (ранения, гибели, чрезвычайной ситуации в районе действия резидентуры и т.п.). Подобных сменщиков называли "запасными резидентами", как правило они существовали в составе крупных либо очень ответственных резидентур.
Существовали количественные нормы по охвату территории регионов сетью резидентур, напрямую связанные с количеством населения и спецификой его занятий. На одного резидента замыкалось обычно до 30 агентов; в каждом цеху каждого завода должен был трудиться "конфидент", в цехах стратегических заводов с числом занятых 1 тыс. и более человек норма составляла 1 осведомитель на каждые 500 рабочих. Резидент не должен был работать на тех объектах, которые освещал своей работой - это требование было призвано исключить возможность сведения личных счётов. Резидент никогда не давал письменных поручений своим "конфидентам" - это правило диктовалось желанием в максимальной степени замаскировать его работу и исключить случайную "расшифровку" посторонними лицами. Также резидент никогда не принимал от агентов письменных сообщений, содержавших негативную информацию о работе партийных организаций.
Оформление такого рода сведений осуществлялось только после согласования с куратором, причём резидент в своём рапорте не раскрывал источник компрометирующих сведений, принимая всю ответственность за точночть сообщаемой информации на себя. Резидент никогда не имел при себе либо по месту жительства документов, доказывающих связь с органами безопасности, а также табельного оружия (он мог владеть оружием лишь в той степени, в какой это допускалось обычному советскому человеку). Ни при каких обстоятельствах резидент не мог раскрывать свою причастность к органам госбезопасности перед посторонними лицами или обращаться к ним за помощью для преодоления трудностей в процессе исполнения служебных обязанностей. Все недоразумения с правоохранительными органами резидент должен был решать через своего куратора. Даже на допросе у прокурора резидент не мог раскрыть свою должность и персональный состав резидентуры - он мог лишь попросить прокурора связаться с куратором. Другими словами, резиденты советских органов госбезопасности не могли оставлять никаких следов своего существования в документах иных ведомств.
КГБ и его преемники в пост-советской России никогда официально не раскрывали численный и качественный состав резидентур, однако сейчас мы можем составить довольно полное представление о распространённости этих структур на основании данных, преданных огласке Службой Безопасности Украины. Эти данные упоминавшийся выше американский исследователь Д. Бурдс привёл в своём весьма информативном исследовании "Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948 гг.)", изданной в Нью-Йорке 2006 г. на русском языке.
По архивным данным советской госбезопасности на территории УССР по состоянию на 1 июля 1945 г. числились 175 резидентур, на связи у резидентов находились 1196 агентов, действовавших под прикрытием и работавших на возмездной основе, а также 9843 осведомителя. Ни резиденты, ни их агенты и осведомители, разумеется, ни при каких условиях не раскрывали свою связь с органами государственной безопасности. Как видим, "внутреннее осведомление" представляло собой всеохватную сеть с колоссальным документооборотом! Внутренние резидентуры госбезопасности проводили огромную работу по профилактике подрывной деятельности и протестных настроений населения, позволяя органам госбезопасности принять меры по их пресечению на ранних стадиях. На всех этапах существования и реформирования структур госбезопасности СССР этот участок их работы являлся одним из приоритетных.
В разное время оперативники на своём сленге именовали резидентов по-разному. В годы застоя, в условиях казавшегося непоколебимым гражданского мира и спокойствия, их могли небрежно именовать "резинками" или "рюкзаками", а в смутное время всеразрушительной Перестройки, когда ценность тайного осведомления возросла многократно, появилось уважительное (хотя и не без иронии) "президент". Должность резидента требовала от лица, занимающего её, весьма специфических качеств. Прежде всего, этот человек должен был быть лабильным, контактным, умеющим подстроиться под собеседника и расположить его к себе. Эффективность работы агента в значительной степени зависела от его личных отношений с резидентом, так что умение последнего завоевать доверие очень помогало в работе.
От него требовалось недюжинное личное мужество и самообладание, поскольку по делам службы резиденту порой приходилось оказываться среди недружественного населения. Работа резидента требовала частых разъездов и встречь со многими людьми, причём чем шире был круг общения резидента, тем лучше он маскировал свои агентурные связи. Понятно, что резидент для своего легендирования не мог трудиться на рабочем месте, требующем строгой отчётности по выработке плана или отработке рабочего времени. Его официальная работа подразумевала такой график, при котором он мог переезжать с места на место и располагать своим временем без согласования с руководством. Идеальной маскировкой для резидента являлась работа в потребительской кооперации, финансовой инспекции (в годы НЭПа), разъездного сельскохозяйственного специалиста (агронома, ветеринара), работника культурно-просветительного профиля (лектора общества "Знания" или ему подобных, члена спортивных обществ и т.п.). Резиденты нередко легендировались под разного рода работников выездной торговли или скупщиков всевозможного сырья - от металлического лома до костей животных (не надо улыбаться - кости животных, рога и копыта активно скупались у населения вплоть до 60-х гг. прошлого века, а в сталинское время подобный продукт даже был объектом налогообложения).
Хорошей маскировкой в работе служили для резидента любовные связи и поскольку в те годы жилищный вопрос стоял очень остро, квартиры любовниц обычно использовались для конспиративных встречь. Вообще же, наличие любовниц в различных населённых пунктах служило отличным объяснением появления резидента в разных местах. Поскольку завести и сохранить семью при подобном образе жизни было довольно проблематично, среди резидентов был велик процент разведёных мужчин и холостяков.
Нельзя не признать, что холостяк Золотарёв в роли инструктора по туризму идеально подходил на роль резидента. Характер его работы позволял иметь широкий круг общения с лицами из разных регионов страны и принадлежащих к разным социальным группам. Туризм в те годы был "территорие свободы", лишённой идеологической опеки правящей партии. В походах люди раскрепощались, быстро сходились друг с другом, сама обстановка романтического путешествия способствовала быстрому установлению устойчивых доверительных отношений. Внимательный и наблюдательный человек мог почерпнуть немало любопытной информации, наблюдая за поведением людей в неформальной обстановке турпохода. Впрочем, надо всё же уточнить, что непосредственный сбор информации не входил в круг первоочередных задач резидентов, перво-наперво они выступали в роли координаторов работы многочисленных агентов-"конфидентов". А для этого Семён Золотарёв имел по роду своей работы всё необходимое.
Вернёмся, впрочем, к анализу его жизненных коллизий. В 1958 г. он неожиданно уезжает с Северного Кавказа и появляется на турбазе "Артыбаш", на живописном берегу Телецкого озера на Алтае. Перемена места работы выглядит совершенно необъяснимой, поскольку переезд за более чем 3,5 тыс.км. во всех смыслах ухудшил жизненные условия Семёна. Сейчас, когда в любом крупном российском городе открыты сети гипермаркетов вполне европейского уровня, как-то позабылось, что во времена социализма уровень снабжения населения промышленными и продуктовыми товарами очень сильно зависел от места проживания. То, что можно было видеть в продуктовых магазинах "витрины социализма" в Прибалтике даже близко не походило на то убожество, что имело место практически по всей стране. Регионы чётко делились на "изобильные" и "голодные", причём неудачные экономические новации Хрущёва лишь усилили это явно несправедливое деление. Кубань и Ставрополье относились именно к "изобильным" районам и хотя там, как и повсюду в СССР, активно внедрялись маразматические новшества "дорогого Никиты Сергеича", их негативный результат смягчался как общей зажиточностью населения, так и богатством природы.
Чуть ли не в каждом дворе заготавливали домашние колбасы, гнали отличные самодельные вина, а почти даровые фрукты и овощи способны были украсить любой стол. Между тем, практически на всей остальной территории СССР, за исключением разве что некоторых национальных окраин и столиц союзных республик, можно было видеть картину совершенно иную: население роптало от нехватки практически всего спектра продуктов, а плохо скрытая карточная система (замаскированная под ведомственные "распределители" и "столы заказов" на производстве) не позволяла удовлетворить даже элементарные запросы. Бездефицитны в те годы были, разве что, томатная паста да дешёвая рыбёшка хек, прославленная в пословицах тех лет ("хек - друг народа!"). Как бы "шестидесятники" не вспоминали ласково хрущёвскую оттепель, значительная часть советского общества во второй половине пятидесятых испытала на себе лавинообразное нарастание негативных явлений в экономике. Новочеркасский расстрел был ещё впереди, но Хрущёва в его поездках по стране уже встречали ощипанными цыплятами, подвешенными на проводах (как это было при его поездке в Горький или Ростов-на-Дону).
Очень выразительно описаны те годы в воспоминаниях генерал-майора КГБ с почти 40-летним стажем Докучаева Михаила Степанович "Москва. Кремль. Охрана". Их автор отработал 15 лет одним из руководителей 9-го Управления КГБ СССР и имел возможность вблизи наблюдать представителей политической элиты страны. О хрущёвской поре Докучаев написал весьма много и едко. Чего только стоит такой фрагмент: "(...) он ликвидировал подсобные хозяйства, личный скот в рабочих посёлках, при нём дошло до того, что Советский Союз стал закупать зерно за границей. Меткую характеристику в этом плане дал Хрущёву Черчилль. Когда его спросил : "Кто является самым умным человеком в мире?", то он ответил : "Несомненно, Хрущёв. Нужно же суметь оставить двести миллионов человек без хлеба""(Докучаев М.С. "Москва. Кремль. Охрана", Москва, Бизнес-пресс, 1995 г., стр. 148-149). За первую пятилетку хрущёвского правления (т.е. в 1953-58 гг.) из колхозов бежали почти 7 млн. человек, в основном молодёжь. Ощущение беспросветности будущего нарастало, хрущёвкие перлы вызывали грухое раздражение и никакие космические триумфы не могли скрыть банальную нехватку продуктов в магазинах.
Золотарёв работал неподалёку от родительского дома (от Теберды до станицы Удобной менее 100 км.!) в сытом тёплом краю и вдруг без всяких внешних побуждений он бросает всё и мчится за 3,5 тыс. км. на Алтай. Во имя чего предпринят этот переезд в другую климатическую зону, в край красивый, но суровый и по тем временам голодный? Туристическую карьеру лучше делать на Кавказе - и горы там круче, и водопады выше. Там лучшие курорты страны, там отдыхают самые "продвинутые" туристы из Москвы. Северный Кавказ тех лет - это советская Швейцария. Золотарёв к 1958 г. уже был инструктором и по водному туризму, и по горно-пешеходному... Во имя чего ему бросать уже пожилую мать и перебираться на Алтай?
Самое интересное состоит в том, что скитания Золотарёва этим не ограничились. В декабре всё того же 1958 г. мы видим его уже под Свердловском, встречающим Новый год на Коуровской турбазе вместе с некоторыми из студентов УПИ. Новый дальний переезд, на этот раз на 1800 км. Во имя чего? Семёну Золотарёву шёл тогда уже 38-ой год, а он мечется по стране, не имея своего угла, укладывая всё своё имущество в пару чемоданов. У него нет семьи, живёт бобылём, в его жизни, скорее всего, нет постоянной женщины. Если вообще есть место для женщин. Можно, конечно, свято верить в его непритязательность и любовь к романтике, но когда эти качества начинаешь соотносить с реалиями того времени, с отсутствием элементарных удобств и всякой стабильности, подобная аргументация впечатления не производит.
Золотарёв прошёл почти всю войну и умудрился избежать ранений. Это не просто удачливость солдата - это лучшее свидетельство его смекалки и здравого смысла. Такие люди хорошо думают, прежде чем что-то сделать... И умеют даже неблагоприятные ситуации обращать к собственной выгоде.
Если такой человек бросает налаженную жизнь возле родительского дома в благодатном краю и едет в буквальном смысле на другую сторону земного шара - значит, к тому есть серьёзный побудительный мотив. Знаете, на что похожи эти странные переезды за тысячи километров в последний год жизни Семёна Золотарёва? На бегство, точнее попытку заметания следов. Либо на перевод офицера с места на место по делам службы. Либо на то и другое одновременно.
Давайте внимательнее приглядимся к датам. 16 июля 1956 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР чеченцы, карачаевцы и ингуши "сняты с учёта спецпоселений и совобождены из-под административного надзора органов МВД СССР". А уже 9 января 1957 г. новым Указом Президиума Верховного Совета СССР восстанавливается автономия Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР; также создаётся Карачаевский район на территории Ставропольского края. На Северный Кавказ из Казахстана и Киргизии потянулись депортированные народы - чечены, ингуши, балкарцы, карачаи. Стихийное возвращение вызвало первые серьёзные эксцессы - уже 5-7 апреля (т.е. спустя всего 3 месяца с момента принятия Указа) были зафиксированы серьёзные беспорядки на железной дороге, спровоцированные вайнахами. В те дни транспортной милицией сняты с поездов и принудительно возвращены к местам проживания в Средней Азии более 2100 чеченов и ингушей, бесчинствовавших в поездах.
В дальнейшем ситуация только обострялась. Районы, в которые возвращались депортированные, превращались в зоны тлеющих межнациональных конфликтов. Мы сейчас хорошо знаем о новочеркасских беспорядках 1961 г., но мало кто помнит о беспорядках в августе 1958 г. в Грозном, во время которых многотысячные толпы русских жителей бывшей столицы казачьего края дважды прорывались к зданию обкома КПСС с требованием найти управу на распоясавшихся чеченских уголовников. Чтобы утихиморить русских обком партии оказался вынужден даже организовать прямую телефонную линию с высшим политическим руководством в Москве - случай неслыханный в истории Советской России!
Золотарёв, если он действительно являлся резидентом КГБ, никак не мог остаться в стороне от драматических событий, связанных с возвращением на Кавказ депортированных народов, ведь Теберда расположена в самом центре воссозданного Карачаевского района (выросшего впоследствии в Карачаево-Черкесский автономный округ). Последовавший в 1958 г. перевод Семёна на Алтай мог явиться следствием расконспирации либо агента его сети, либо самого Семёна. Во всяком случае совпадение времени переезда Золотарёва на Алтай с ростом напряжённости в северо-кавказском регионе бросается в глаза и выглядит прямо скажем подозрительно. В рамках принятой нами гипотезы о связи Золотарёва с КГБ перевод к другому месту службы является, пожалуй, оптимальным вариантом обеспечения его безопасности. А последовавший вскоре новый перевод на Коуровскую турбазу под Свердловск позволил гарантированно запутать любого, кто пожелал бы пойти по его следу.
Бросим взгляд с другой стороны - посмотрим на ситуацию в крупных городах, студенческих центрах, глазами руководства госбезопасности, т.е. с точки зрения сложившейся там в 1957-58 гг. оперативной обстановки. Ныне, благодаря открытию архивов и исследовательской работе в этом направлении, известно, что подавление "венгерского путча" в октябре-ноябре 1956 г. вызвало значительное недовольство некоторой части советского студенчества. Молодёжь переживала глубокое разочарование, увидев собственными глазами колоссальную разницу между словом и делом "кремлёвских небожителей". Среди студенчества становится модным прослушивание запрещённых западных радиостанций: "Свобода", "Свободная Европа", "Голос Америки". В это же время разворачивается поначалу замаскированная, а затем всё более явная, критика политики КПСС "Голосом Пекина", китайской радиостанцией, осуществлявшей вещание на руском языке и языках народов СССР. Этот "голос" также слушает советское студенчество, или, скажем корректнее, некоторая часть студенчества.
Антикоммунистические настроения в среде молодёжи усиливаются по мере экномических неудач, обусловленных новациями Хрущёва : резкий рост машиностроения, металлургии и нефтехимии, объективно имевший место в те годы, сопровождался ростом дефицита широкой номенклатуры потребительских товаров, основных продуктов питания, инфляцией, объективным падением и без того низкого уровня жизни населения. Хрущёв неоднократно допускал перенос сроков погашений облигаций внутренних займов - и это тоже вызывало негодование народа, чувствовавшего на своей шкуре, что Власть его систематически грабит.
При этом сам "дорогой Никита Сергиеч" всё более и более хмелел от свалившихся на него власти, всесилия и всеобщего подхалимажа. Он всё более утрачивал самоконтроль и способность к объективной самооценке. Очень выразительно охарактеризовал его поведение опытнейших советский разведчик Александр Феклисов, человек большой внутренней культуры, такта и самодисциплины. В своей книге "За океаном и на острове. Записки разведчика" Феклисов нашёл для Хрущёва прямо-таки убийственные слова: "Хрущев проявил себя упрямым, капризным, болтливым, вспыльчивым, властолюбивым человеком. Ему не хватало хладнокровия, выдержки, умения терпеливо ждать, наконец, немногословия — этих неотъемлемых качеств государственного деятеля.
Порой у него отсутствовала элементарная воспитанность. К тому же Хрущев был несдержан в употреблении вина и яств на приемах, которые обычно предшествовали его выступлению с главной речью." Всё это раздражало людей, ведь подобное поведение невозможно было скрыть от народа. Какая бы ни была цензура, а люди слушали перлы "дорого Никиты Сергеича" в прямых радиотрансляциях, демагогию Генсека тиражировали газеты, телевидение, кинохроника. Если люди постарше, помня мрачную эпоху сталинских репрессий, молчали и сдерживались, то молодёжь реагировала более свободно. Критические и пренебрежительные замечания и насмешки в адрес "Никиты-дурачка" всё более открыто демонстрировались молодёжной средой.
В те годы появляются первые нелегальные студенческие кружки, в которых юноши и девушки с присущим им максимализмом рассуждают о необходимости "демократизации социализма", "общественных недостатках советского строя", "путях борьбы за лучшую народную долю". КГБ не мог игнорировать опасное явление, которое отнюдь не всегда удавалось упредить и пресечь мерами профилактического воздействия. На 1957 и 1958 гг. приходится максимум политических судебных процессов за всё время существования СССР после смерти Сталина (если быть совсем точым, то по данным Прокуратуры РСФСР в 1957 г. за "антисоветскую агитацию и пропаганду" и "распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный строй" осуждены 1964 чел. В следующем году численность осуждённых стала несколько меньше - 1416 чел. Вплоть до 1991 г. подобных цифр мы более не увидим.).
Значительная часть политических судебных процессов той поры - это расправы над студенческими группами в разных городах страны. Так, например, в сентябре 1957 г. в Ленинграде были осуждены 12 человек (в основном студенты Библиотечного института), входившие в нелегальную группу, созданную годом ранее преподавателем Технологического института Р.И. Пименовым. В феврале 1958 г. осуждена группа студентов и преподавателей МГУ, возглавлявшаяся аспирантом кафедры марксизма-ленинизма Л.Н.Краснопевцевым. Группа была признана особо опасной, поскольку занималась распространением листовок и установила контакт с активистами "антикоммунистического" движения из Польши. В мае того же года к реальным срокам лишения свободы приговорены члены подпольной группы из Тбилиси, состоявшей из студентов и школьников старших классов (т.н. "группа Дунаевского-Маградзе"). В январе 1959 г. суровые приговоры "самого гуманного суда в мире" получили члены нелегальной "Русской национальной партии", созданной ещё в 1955 г. В ней руководящую роль играли студенты Московского Литературного института, хотя членами состояли студенты и некоторых других столичных ВУЗов.
Следует отметить, что подобные молодёжные организации были обнаружены КГБ в очень многих городах СССР - Минске, Свердловске, Харькове, Хабаровске. Правда, не все оперативные разработки вырастали в уголовные дела - зачастую Комитет предпочитал разрушать молодёжные группы изнутри (провоцируя конфликты между членами), либо пресекал их активность "профилактическим" запугиванием, приглашая потенциальных диссидентов для беседы в здание территориального органа госбезопасности (зачастую такого психологического давления оказывалось вполне достаточно для того, чтобы отбить охоту от "нелегальщины" на всю оставшуюся жизнь).
Тем не менее, тенденция роста недовольства политикой КПСС в студенческой среде была очень опасной. Особенно на фоне того, что в 1956-57 гг. в СССР не было ни одного судебного процесса по обвинению в шпионаже! Комитет госбезопасности никак не мог оставаться в стороне от проблемы обуздания инакомыслия, всё более укоренявшегося в молодёжной среде. Более того, методы тайного сбора информации, скрытого внедрения агентуры в подозрительные студенческие группы и неявного манипулирования ими, как нельзя лучше соответствовали возможностям КГБ и его задачам. Поэтому, если считать принадлежность Золотарёва к негласному штату госбезопасности доказанной, его перевод поближе к Свердловску и последующее эффективное внедрение в студенческую среду, имели немалый смысл с точки зрения КГБ.
Исследователи трагедии Игоря Дятлова оказались до такой степени в плену воспоминаний свидетелей тех событий, что никто из них, похоже, даже не задумался над тем, а почему Семён Золотарёв вообще оказался участником данного похода? Разумеется, официальную версию событий они знают - Семён хотел идти в поход по Приполярному Уралу с группой Сергея Согрина, но обстоятельства изменились, и ему срочно понадобилось отправиться к матери на Кавказ. Потому, дескать, Золотарёв напросился в группу Дятлова, но..! Здесь опять, как и во всём, что связано с Золотарёвым, мы неизбежно натыкаемся на это самое зловещее "но!" Но ведь это объяснение ничего не объясняет - оно нелогично, противоречиво и если называть вещи своими именами, вообще бессмысленно.
В самом деле, маршруты и хронометраж движения обеих групп - Согрина и Дятлова - нам хорошо известны. Первоначально окончание "дятловского" похода было запланировано на 9 февраля 1959 г., однако после заседания городской маршрутной комиссии 8 января дата возвращения была передвинута на 12 февраля. Именно в этот день "дятловцы" должны были выйти к Вижаю и оттуда открыткой оповестить турклуб свердловского "Политеха" о благополучном завершении своего мероприятия. Затем должен был последовать переезд в Свердловск, где группа оказалась бы через двое суток, т.е. 14 февраля. Но группа Согрина должна была оказаться там же 18 февраля, т.о. разрыв по времени между прибытиями обеих групп составлял всего 4 суток.
И Золотарёв начал об этом беспокоиться за месяц, в середине января, рассказывая всем, как ему надо ехать к маме на Кавказ! Уже 20 января его внесли в списочный состав группы Дятлова (т.е. не в последний момент, как признаётся всеми по умолчанию, а всё же за три дня до выхода).
Итак, мизансцена: Золотарёв в середине января всем рассказываает о том, что очень торопится к маме. Казалось бы, вольному - воля, коли торопишься - поезжай прямо сейчас! Ан нет, он торопится, но не сейчас, а через месяц. Торопится так, что отказывается от похода с хорошо знакомым Согриным и набивается в компанию к практически незнакомому Дятловым (хотя, объективности ради, следует уточнить, что с Дятловым и Колеватовым он всё же был знаком с празднования Нового года на Коуровской турбазе). Однако мы помним, что ещё до выступления в поход - при расставании с Юрием Юдиным в посёлке Северный-2 - Игорь Дятлов переносит контрольную дату возвращения на 2 дня! Дата возвращения в Вижай сдвигается руководителем похода с 12-го февраля на 14 февраля. Соответственно, дата появления в Свердловске перемещается на 16 число, либо даже 17. Тем самым разрыв с группой Согрина вообще съёживается до 1-2 дней! И что же выигрывает Золотарёв в итоге?
А теперь смоделируем логику Золотарёва: когда возвращение группы Дятлова в Вижай планируется на 9 февраля (т.е. разница в датах возврата групп в Свердловск составляет неделю), он заявляет, что ему надо поскорее успеть к маме и на этом основании просит о переводе в группу Дятлова. Затем городской штаб переносит дату возвращения в Вижай на 12 февраля, но Золотарёв всё равно продолжает рассказывать о поездке к маме и добивается-таки перевода. Наконец, уже на маршруте следует ещё одна сдвижка по времени возврата, фактически "съедающая" всю разницу между группами Дятлова и Согрина, но Семён Золотарёв теперь не упоминает о маме, а остаётся с группой.
Но если Семёну действительно нужно было успеть к матери, как говорится, "кровь из носу", то 28 января ему следовало вместе с Юдиным повернуть назад, в Свердловск. Однако Золотарёв этого не делает - он совершенно спокойно воспринимает очередной перенос срока. Нам ничего неизвестно - ни из дневника группы, ни из воспоминаний Юрия Юдина - о конфликтах или спорах внутри группы по этому поводу. Похоже, Золотарёв отнёсся к передвижке индифферентно, она его не обеспокоила. Совершенно несерьёзно предполагать, будто именно выигрыш во времени в 1 или 2 дня мог сподвигнуть Семёна Золотарёва на переход из группы Согрина в группу Дятлова. Дело явно крылось в чём-то другом. Рискнём предположить, что все разговоры Золотарёва о срочной поездке на Кавказ изначально преследовали единственную цель - оправдать в глазах окружающих включение в группу Игоря Дятлова.
Казалось бы, что мешало ему сразу попроситься в поход с последним? Думается, для такого поведения была своя причина. Скорее всего, Золотарёв был не уверен в том, что Дятлов захочет взять его с собою. Ведь идею зимнего похода к Отортену Дятлов стал вынашивать вместе с друзьями ещё в ноябре 1958 г. и Игорь имел возможность персонально отбирать участников. Вряд ли Золотарёв смог попасть в их число, если бы просто явился к Игорю Дятлову и попросился в нему группу. Поэтому мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что Золотарёв фактически поступил как хороший манипулятор людьми - сначала он убеждал окружающих в одном, а в результате сделал другое. Причём переметнуться из группы Согрина в группу Дятлова, видимо, было не очень просто, ведь персональный состав групп утверждался городским туристическим штабом. Во всяком случае, процедура эта, скажем так, имела формализованный характер и вряд ли подобные вопросы решались в один день.
Примечательно, что в протоколах следствия вопрос о переводе Золотарёва из группы Согрина в группу Дятлова никак не затрагивался. Это одна из многих "зон умолчания", связанная с Семёном, мимо которой, на первый взгляд, следствие никак не могло пройти. Слишком уж сильно Золотарёв выпадал из ряда прочих погибших туристов! И тем не менее, у следователя Иванова вопросов по персоналиям погибших не возникло. Вернее, не совсем так, скорее всего, таковые вопросы всё же задавались, но полученные ответы отражения в деле не нашли. Вполне возможно, что случилось это неспроста - если Золотарёву негласно помогали на уровне городского штаба или турклуба "Политеха" агенты КГБ (а без этого, видимо, не обошлось), то фиксировать эту помощь в официальных следственных документах было никак нельзя. Всё должно было выглядеть так, словно ситуация разрешилась сама собою: попросил человек о переводе, его и перевели!
Итак, серьёзный кандидат на участие в операции контролируемой поставки есть - это Семён Алексеевич Золотарёв. Однако, одного "надзирающего" мало, причём по ряду причин. Во-первых, за грузом необходим круглосуточный надзор, а один человек обеспечить его не в состоянии в силу очевидных соображений физиологического характера - ему надо спать, ему надо уединяться для интимных отправлений, а в это время контроль за "передачкой" может быть утерян.
Во-вторых, наблюдения и умозаключения одного наблюдателя всегда субъективны и даже у самого честного сотрудника госбезопасности возникает время от времени соблазн подчеркнуть личные заслуги на нелёгком поприще нелегальной работы. И не просто подчеркнуть, но и преувеличить, и нафантазировать. Поэтому вторая пара глаз - это всегда ещё и дополнительный контроль, без которого в серьёзном деле никак.
Уже с самого начала осмысления версии "контролируемой поставки" предположение о наличии рядом с Золотарёвым второго человека, связанного с Комитетом, заставляло внимательно приглядеться к тем, кто был найден вместе с ним в овраге. Не вызывало сомнений, что этот "Второй" в момент непредсказуемого развития ситуации на склоне Холат-Сяхыл в своих действиях должен был ориентироваться именно на Золотарёва.
Хотя бы потому, что он знал истинное лицо Семёна и понимал, что тот должен быть "всему головой". Это соображение сразу ограничило "вычисление" таинственного "Второго" до одного из двух кандидатов - Николая Тибо-Бриньоля и Александра Колеватого. Первый, вроде бы, отлично подходил на эту роль, прежде всего тем, что подобно Золотарёву оказался практически полностью одет, т.е. лучше других готов в неожиданностям. Однако это соображение парировалось другими доводами, на корню уничтожавшими его. Достаточно упомянуть всего один из таких доводов, делавший невозможным участие Тибо-Бриньоля в тайной операции КГБ - Николай происходил из семьи репрессированного, а это означало, что он мог быть потенциально нелоялен к Советской власти и защищавшей её спецслужбе. Для нас неважно насколько обоснованно могло быть подобное предположение, важно то, что при оценке личности Николая Тибо сотрудниками КГБ этот "минус" перевешивал все его "плюсы".
Оставался Александр Колеватов, но он до поры представлялся эдакой "тёмной лошадкой", о которой и сказать-то особенно нечего. На первый взгляд, обычный студент 4-го курса физико-технического факультета УПИ, потомственный уралец, подобно остальным участникам группы (помимо, разве что, Семёна Золотарёва, Георгия Кривонищенко и Рустема Слободина). Предполагаемая связь этого человека с КГБ никак не просматривалась, с таким же успехом подозревать можно было любого другого участника похода - и Юрия Дорошенко, и Игоря Дятлова... Однако оценка этого человека сразу становится неоднозначной, если мы вспомним обнаруженные Алексеем Владимировичем Коськиным документы - характеристику на Александра Колеватого и заявление последнего о приёме на 2-й курс свердловского "Политеха".
Это небольшое, казалось бы, открытие позволяет оценить жизненный путь Александра Колеватова совершенно по-новому. Что же мы видим? В 1953 г. 19-летний молодой человек заканчивает горно-металлургический техникум в Свердловске и по распределению оказывается в Москве. И не просто в Москве, а в одном из самых секретных научно-исследовательских учреждений СССР, созданных в рамках реализации "уранового проекта". Речь идёт о созданной в мае 1946 г. в составе 9 Управления НКВД СССР т.н. лаборатории "Б", ориентированной на создание защиты от ионизирующих излучений. Лаборатория эта, выросшая буквально в течение года до размеров института, размещалась сначала в Челябинске, а после 1949 г. переехала в Челябинск-40... да-да, том самый "атомный город", где чуть позже работал Георгий Кривонищенко и где в сентябре 1957 г. произошла одна из крупнейших в мире атомных техногенных катастроф. В январе 1953 г. этот безымянный "номерной" институт (п/я №3394), перевели в Москву, где с течением времени передали в состав Министерства среднего машиностроения и присвоили ничего не говорящее название Всесоюзный научно-исследовательского институт неорганических материалов (переименование имело место в январе 1967 г.). Возглавлял это достойное учреждение с самого момента его создания Александр Константинович Уралец-Кетов, именно его подпись красуется под характеристикой Александра Колеватова, о которой было упомянуто чуть выше.
Александр Константинович нам очень интересен тем, что его биография позволяет весьма зримо продемонстрировать близкородственную связь между органами госбезопасности и курируемой этими органами военной промышленностью. Родившийся в 1902 г. Кетов (Уралец - псевдоним, взятый ещё в годы Гражданской войны) успешно делал карьеру в ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ вплоть до 1953 г. Начав свою трудовую стезю в Пермской ЧК в 1920 г., он к апрелю 1944 г. дослужился до полковника госбезопасности, заместителя начальника Тагильского исправительно-трудового лагеря НКВД. На фронте товарищ полковник госбезопасности не служил, всю опасную годину перетерпел на тёплых местах в глубоком тылу, всё больше по окрестностям Челябинска, Свердловска и Нижнего Тагила. Его успешной карьере это, кстати, ничуть не помешало. В мае 1946 г. карьера полковника сделала неожиданный кульбит: Павел Яколевич Мешик, заместитель начальника 1 Главного управления при СНК, занимавшегося созданием атомного оружия, привлёк Уральца-Кетова к участию в советском "атомном проекте". И полковник без всякого технического образования стал руководить специальной лабораторией, переросшей чуть позже в секретный институт.
Александра Константиновича определённым образом затронули события, связанные с пресловутым "разоблачением группы Берия", поскольку Мешик входил в эту группу, был арестован и попал под суд. Суд в декабре 1953 г. вынес генерал-лейтенанту Мешику смертный приговор, а Уралец-Кетов некоторое время оставался не у дел. На него смотрели как на "бериевца", выдвиженца одного из подручных Берия, и на некоторое время отстранили от руководства институтом. В 1953 г. полковник был уволен из системы МГБ, больше двух лет считался состоящим в "действующем резерве", а в октябре 1955 г. выбыл и оттуда. В конце-концов он сумел доказать, что "бериевцем" не являлся, и вернулся в институт, который возглавлял ещё более 20 лет. Такая вот интересная карьера - из руководителей ГУЛага в ряды передовой технической интеллигенции, в каком-то смысле, технократической элиты общества.
Получить работу в Москве в начале 50-х гг. было весьма и весьма непросто. Столица предоставляла своим жителям максимум возможных удобств - налаженное снабжение продуктовыми и промышленными товарами, стабильно работающий городской транспорт, общественный порядок, образцово исполняющие свои обязанности коммунальные службы. Здесь были лучшие театры и самые интересные художественные выставки, тут появлялись литературные новинки, тут трудился интеллектуальный цвет советского общества. Александр Твардовский неслучайно написал о Москве тех лет: "столицей награждают". Система прописки работала таким образом, что отсекала всех, кто приезжал на поиск работы самостоятельно. Работу в Москве получали только москвичи, трудоустроиться в столице иногороднему жителю значило вытащить выигрышный лотерейный билет.
Очень хорошо ситуацию тех лет, связанную с получением работы в Москве, описал в своих мемуарах генерал армии, первый заместитель Председателя КГБ, Филипп Денисович Бобков. В 1946 г. он закончил ленинградскую школу СМЕРШ, расположенную на Гороховой улице, дом 2, и получил направление... в Москву. Родом Бобков был с юга России, из Макеевки, крупного центра угольной промышленности.
Его, однако, направили в Москву, и случилось это в силу прямо-таки анекдотической ошибки: секретарь отдела кадров прочитал небрежно написанное слово "Макеевка" как "Москва" и положил личное дело курсанта Бобкова в стопку "москвичей". Когда же техническая ошибка разъяснилась, исправлять ситуацию было поздно - список курсантов-москвичей пошёл "в приказ" Министра МГБ. Никто не рискнул позвонить в Москву и честно сказать "мы ошиблись". Как известно, Виктор Абакумов мог словом убить (известны такие исторические предания), поэтому сказать министру, что он подписал неверно составленный приказ мог только самоубийца. В конечном итоге Бобков попал в Москву, где, между прочим, в 1955 г. допрашивал некоторых пойманных парашютистов Бориса Паша. В общем, весьма познавательные воспоминания Ф.Д.Бобкова "КГБ и власть" можно рекомендовать для внимательного прочтения всем тем, кто интересуется отечественной историей вообще и историей отечественных спецслужб в частности.
Мы же вернёмся к счастливому лотерейному билету под названием "московская прописка". Александр Колеватов такой билет вытащил. Выпускник вполне заурядного горно-металлургического техникума из далёкого провинциального Свердловска сумел попасть по распределению в Москву, в секретный НИИ. В принципе, очень неплохой жизненный старт - стабильная работа с 15%-ной надбавкой за секретность, прописка в столице, место в общежитии, чувство сопричастности великому государственному делу (что очень немаловажно для молодого человека). Александр попал в окружение интересных людей; оказался причастен к самому передовому в мире научному поиску (пусть и в качестве старшего лаборанта); он находил время для досуга и увлечений - занимался пулевой стрельбой, ходил в туристические походы. Во время своего "московского периода" жизни Колеватов побывал на горе Сабля в Приполярном Урале, примерно 300 км. севернее Отортена. В армию его не призывали, поскольку работа в оборонном НИИ обеспечивала Александру "бронь". В общем, неплохой такой жизненный старт, очень даже неплохой. В должности старшего лаборанта Александр Колеватов отработал положенные молодому специалисту 3 года - с августа 1953 г. по сентябрь 1956 г.
В 1955 г. он поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт. Цель поступления очевидна - получение высшего образования малой кровью. В советские времена заочное обучение не без оснований считалось "халявным", поскольку нагрузка на студентов дневной формы обучения была много выше. "Заочники" являлись как правило людьми иногородними, имели трудовой стаж, зачастую были обременены семьями и преподаватели относились к ним с некоторой долей снисходительности. Между тем, дипломы заочного и очного обучения ничем не различались и диплом, полученный после окончания дневного отделения, никаких привилегий своему обладателю не давал. Для Александра Колеватова обучение в ВЗПИ являлось настоящим подарком - он продолжал спокойно работать в московском "почтовом ящике", пользовался оплачиваемыми отпусками на сессионный период и, не особенно обременяя себя учёбой, мог дожидаться той поры, когда ему доведётся стать обладателем заветной синей книжицы с тиснёной надписью "диплом".
Навек оставшиеся молодыми : Александр Колеватов, Георгий Кривонищенко, Рустем Слободин.
Однако после окончания первого курса Всесоюзного заочного "политеха" в жизни Колеватого произошло нечто странное и нелогичное - Александр вдруг решил поменять институт. И не просто институт, но и форму обучения - вместо заочной перейти на дневное. А стало быть, бросить работу. И поскольку он решил обучаться в Свердловском УПИ, то и место жительства ему тоже пришлось поменять: отказавшись от Москвы, вернуться в Свердловск. Решение это следует признать совершенно необъяснимым и со всех точек зрения проигрышным. Проводя параллели с современным укладом жизни, можно сказать, что человек отказался от карьеры в компании "тойота" и вернулся из Токио ради того, чтобы полоть грядки на даче в родном Урюпинске. Урюпинск, безусловно, город тоже неплохой, но жизненные перспективы в нём несопоставимы с теми, что открываются в Токио. Наивно думать, что молодые люди в середине 50-х годов прошлого века были лишены прагматизма и понимания здравого смысла. И пусть кинематограф и литература тех лет старательно рисуют перед нами образы эдаких фантиков-комсомольцев с пылающим востроженным взглядом, на самом деле молодёжь той поры была далеко не такой одномерной. В замечательной и очень познавательной работе "Неизвестный СССР: противостояние народа и власти" можно найти глубокий анализ состояния молодёжной среды тех лет. Там было место и криминальной субкультуре, и шовинизму, и востороженной романтике, и политическому скепсису - в общем, жизненная позиция молодёжи тех лет определялась воздействием настоящего коктейля противоречивых (а порой и несовместимых) чувств и эмоций. Было место в то время и молодёжным бандам, и группировкам, организованным по принципу территориальной или национальной общности; существовала стихийная ненависть "к ментам и партийным", упоминаний о которой мы не найдём в пафосных романах и кинолентах тех лет. Совершеннейшим особняком выделялась армейская молодёжь и многие массовые беспорядки того времени были напрямую связаны с действиями либо солдат, либо мобилизованной молодёжи (не путать с нынешней "дедовщиной"!). В общем, книгу В. А. Козлова "Неизвестный СССР: противостояние народа и власти. 1953-1985 гг.", Москва, ОЛМА-ПРЕСС, 2006 можно рекомендовать к прочтению всем, кто будучи заинтересован в формировании объективного представления о советском обществе "хрущёвской" поры, чувствует неудовлетворение от явной однобокости официальной исторической доктрины. В контексте же темы нашего очерка хочется отметить, что Александр Колеватов безусловно не был эльфом, попавшим в хрущёвский СССР из волшебного леса. Можно не сомневаться в его прагматизме и способности видеть свою выгоду. Но тем страннее его переезд из Москвы в Свердловск. Ибо этот переезд, не решая проблем, только создавал новые. Колеватов терял работу и, соответственно, перед ним вставала задача замещения выпавших из его личного бюджета денег. Вместо размеренной учёбы в заочном ВУЗе, требовавшей напряжения лишь на период сессий (причём, на это время он по месту работы получал оплачиваемый отпуск!), Колеватову пришлось приспосабливаться к совершенно иному графику, гораздо более напряжённому. Конечно, сделавшись студентов дневного отделения, он получал все те бонусы, что так украшают студенческую жизнь во все времена, но преувеличивать ценность весёлого времяпровождения всё же стоит. И самое главное - Колеватов менял московскую прописку на свердловскую, а по тем временам это была совершенно неравнозначная замена. Переезд в Свердловск можно было бы объяснить увольнением с работы, дескать, лишившись источника дохода, Александр решил вернуться на родину. Но мы знаем, что порядок событий был обратным - Колеватов сначала перевёлся из заочного "Политеха" в свердловский и лишь затем был уволен. Более того, причиной увольнения как раз явился "уход на учёбу в ВУЗ", т.е. в УПИ, ибо учёба во Всесоюзном заочном "Политехе" работе не мешала. Что же произошло? Напрашивается явная аналогия с той ситуацией, что мы видели в случае с Семёном Золотарёвым, т.е. человек переезжал на Урал из намного более благополучного региона. На подобный шаг человек решается вовсе не из-за альтруизма, никто в СССР не отказывался от московской прописки только для того, чтобы быть ближе к любимой девушке или больной маме. Для подобного шага требовались не просто очень веские основания, а основания перманентные, т.е. такие, действие которых будет сохраняться много лет. Просто основания эти не всегда могут быть замечены или правильно истолкованы окружающими. Очевидно, что учёба в свердловском "политехе" давала Колеватову некие серьёзные преимущества, которые невозможно было получить в ВЗПИ. Что бы это могло быть? Прежде всего, в свердловском "политехе" имелась военная кафедра, обучение на которой позволяло окончившим институт получить звание офицера запаса. Заочная форма обучения в ВЗПИ не предусматривала такой возможности. Наличие офицерского звания служило гарантией от призыва на действительную военную службу солдатом. Однако для того, чтобы работать в московском институте Колеватов в этом звании не очень-то нуждался - минсредмашевский НИИ мог обеспечить ему отсрочку от призыва (эта норма не была общепринятой в то время и кроме того, отсрочку требовалось каждый год продлевать вплоть до наступления 27-летнего возраста). Но необычность жизненной ситуации Колеватого заключалась в том, что призыв на действительную военную служб из Москвы был ему определённо выгоден - за ним сохранялось место в штатном расписании предприятия и по возвращении из армии он восстанавливался уже не как молодой специалист с временной пропиской в Москве, а постоянный работник. С предоставлением жилплощади. Т.е. Александр Колеватов мог превратиться в 100%-ного москвича и при этом благополучно получить инженерный диплом, окончив всесоюзный заочный "политех".
Навек оставшиеся молодыми : Людмила Дубинина, Игорь Дятлов, Юрий Дорошенко, Николай Тибо-Бриньоль.
Однако, этот вариант его определённо не устроил. Можно не сомневаться, что у Александра был жизненный план получше. И этот план определённо предполагал получение звания офицера запаса. Как известно после расправы над Берией и "бериевской бандой", Никита Сергеевич Хрущёв и его присные решились на полномасштабное реформирование системы государственной безопасности СССР. Ломка была кардинальной и осуществялась в нескольких направлениях одновременно. КГБ СССР, созданный 13 марта 1954 г., сильно отличался от аппарата госбезопасности, созданного в послевоенные годы. Причём, в лучшую сторону. Методы работы стали намного более цивилизованными и гуманными, ещё в сентябре 1953 г. исчезло и никогда более не появлялось то самое Бюро №2 по специальным операциям внутри страны,которое не раз упоминалось в этом очерке, впервые за всю историю советской госбезопасноти секретно-оперативная работа была организационно объединена с контрразведывательной (в рамках Второго Главного управления) и т.п. Но особенно существенным оказалось изменение требований к личному составу спецслужбы. Хрущёва трудно назвать технократом, но при всей своей кажущейся простоте, он весьма уважительно относился к людям, имевшим техническое образование. Один из его сыновей был лётчиком, другой работал в ракетном КБ, что само по себе весьма красноречиво. После ареста Берии в органах госбезопасности была проведена большая чистка, большое число работников со стажем было либо отправлено на пенсию, либо переведено на работу в органы милиции, либо вообще лишилось партбилетов и воинских званий. Общее число уволенных достигло, по разным оценкам, 16 тыс. чел., среди них более 40 генералов. На смену им, начиная с 1954 г., стали приходить молодые сотрудники новой формации - не просто молодые, здоровые и преданные делу партии, а уже получившие высшее образование. Для чекистов предшествующей поры было нормой, когда малокультурный сотрудник безо всякого специального образования долгое время занимался оперативной работой. Со второй половины 50-х общим стало требование наличия высшего образования, которое, кстати, сохранялось вплоть до распада СССР в 1991 г. Предпочтение отдавалось выпускникам технических ВУЗов (гражданских или военных), из гуманитариев к работе в КГБ в основном привлекались юристы. Большим плюсом для кандидатов являлось знание иностранных языков, а также спортивные достижения, прежде всего в силовых видах спорта (борьба, бокс, тяжёлая атлетика) и стрельбе. Логика хрущёвских реформ была понятна: для чего брать в органы неуча и на протяжении нескольких лет пытаться сделать из него грамотного человека, если можно изначально отбирать только грамотных людей? Многие сотрудники КГБ "хрущёвского набора" сделали в госбезопасности хорошую карьеру, дослужившись до самой Перестройки и даже краха СССР. Их человеческие качества на многие годы определили стиль работы, выгодно отличавшийся от того беспредела, который можно было видеть в сталинскую эпоху. После окончания военного или гражданского ВУЗа зачисленный в Комитет молодой сотрудник, уже получивший офицерское звание, для получения специальной подготовки направлялся на годичные Высшие курсы подготовки оперативного состава, которые существовали в Ленинграде, Минске, Новосибирске, Свердловске, Ташкенте и Тбилиси (пограничники и разведчики имели имели свои учебные заведения). Высшая Краснознамённая школа КГБ им. Дзержинского в Москве была ориентирована на подготовку кадров Комитета из лиц, отслуживших действительную военную службу и не имевших офицерского звания (в т.ч. прапорщиков). Московский НИИ, в котором Александр Колеватов работал старшим лаборантом, весь был пронизан сотрудниками КГБ, либо агентурой Комитета. Практика откомандирования штатных сотрудников госбезопасности в государственные учреждения и промышленные предприятия появилась ещё в конце 20-х гг. прошлого века, с окончанием НЭПа. В штатном расписании любой более-менее серьёзной организации имелись должности, предназначенные для замещения либо штатными сотрудниками госбезопасности, либо сотрудниками действующего резерва (для нас сейчас разница между ними не имеет никакого значения). В данном случае весь институт возглавлял полковник госбезопасности с более чем 30-летним стажем, можно сказать, ветеран ЧК. А кроме явных "гэбистов", на важных оборонных предприятиях, в НИИ и учреждениях стратегических отраслей существовали агентурные сети (т.н. "линии"), подобные тем, о которых рассказывалось выше. Только создавались и курировались они не секретно-оперативной частью местного управления ГБ, а контрразведывательным подразделением того же управления (хотя, напомним, что с 18 марта 1954 г. секретно-оперативное и контр-разведывательное обеспечение были организационно объединены в общих подразделениях). Можно не сомневаться, что Колеватов был отлично известен кураторам из службы режима предприятия и притом известен с наилучшей стороны (согласно характеристике). Колеватов явно хотел делать карьеру в той области, в которой трудился - именно поэтому он поступил во Всесоюзный заочный "политех". Но затем ему поступило более заманчивое предложение - молодые, здоровые, спортивные комсомольцы были так нужны Комитету госбезопасности! Александр Колеватов - отличный спортсмен, турист, член комсомольского бюро подразделения, ведёт стрелковую секцию, имеет третий взрослый разряд по пулевой стрельбе. Ну, разряд, положим, не самый высокий, но в Комитете научат...! Что, так и будем до старости измерять твёрдость ванадиевых сплавов по Роквэллу и Бринелю или, может, есть желание заняться другим, более ответственным делом?- примерно так могли спросить Александра на зондажной беседе в кабинете заместителя директора по режиму. И Колеватов от сделанного предложения не отказался, потому что на его месте не отказался бы никто. Такое предложение было престижным, оно свидетельствовало о полном доверии руководства и сулило феерическую для уральского парня жизненную перспективу. Но для такой карьеры не годился заочный "политех". Нужна была очная форма обучения - с военной кафедрой и погонами офицера запаса по окончании. Поэтому последовал весьма интересный перевод в Свердловск, в УПИ. Почему интересный? Да потому что в СССР не было принято переводить с заочного обучения на очное (наоборот - запросто, а вот с заочного - устанешь просить, проще было бросить и поступить заново). Почему? - спросит заинтригованный читатель, привыкший к товарно-денежным отношениям последних десятилетий и неспособный понять всех тонкостей администрирования высшей школы давно сгинувшего государства. Тому было две причины: во-первых, уже упомянутая разница в программах заочного и дневного обучения, та самая "халявность" заочников, о которой прекрасно знали преподаватели. А во-вторых, дневное обучение, в отличие от заочного, давало "бронь" от армии, отсрочку от призыва и на человека, желающего осуществить такой переход, все смотрели как на уклониста от призыва. Если в учебную часть института поступало заявление о подобном переводе, то реакция на него была примерно такой: "Ещё один умник хочет убежать от армии! Поступил на заочный, а когда пришло время нести "девятую" форму в военкомат, решил перевестись на дневное отделение! Нет уж, пойдёт служить на общих основаниях!" Никогда бы Колеватов не перевёлся из Всесоюзного заочного на дневное отделение свердловского "Политеха" если бы кто-то влиятельный и очень скрытый не попросил за него. Но Колеватов перевёлся, значит, убедительная просьба была. В этом переводе есть очень интересный нюанс - он заключается в том, что программы разных институтов несколько различны. И хотя первый курс в любом техническом ВУЗе всегда базовый, призванный компенсировать огрехи школьного обучения, даже его программы в разных технических ВУЗах различаются. Не говоря уж о том, что даже в рамках одинакового курса требования преподавателей м.б. далеко неодинаковы. В общем, перевод из Всесоюзного заочного "политеха" на дневное отделение Свердловского УПИ был делом не то, чтобы запрещённым, но труднореализуемым на практике. Колеватову, однако, перевод удался. Понятно, почему Александр переводился именно в УПИ. Во-первых, он возвращался в родные края, что облегчало бытовое обустройство, а во-вторых, свердловский "политех" готовил специалистов для работы на атомных объектах Урала и Сибири. Обучаясь в УПИ, Колеватов получал возможность познакомиться со многими своими будущими коллегами в неформальной обстановке, что повышало его ценность как будущего сотрудника контрразведки. Есть ещё один очень интересный момент, на который следует обратить внимание. Александр Колеватов имел финский нож с чёрной рукоятью и кожаными ножнами. В принципе, такого рода ножами в те времена невозможно было кого-либо удивить, лагерные умельцы вовсю точили подобные изделия из пил и напильников, набирая из плексиглазовых или текстолитовых колец узнаваемые "наборные" ручки (такие ножи обессмертил Владимир Высоцкий, спевший "(....)Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули // Из напильников делать ножи! // Они воткнутся в лёгкие // От никотина чёрные, // Трёхцветные наборные // Рукоятки лёгкие (...)"). Но у Колеватова финский нож был зарегистрирован в отделении милиции, и на его ношение было оформлено разрешение. По тем временам невиданное законопослушание! Особенно если принять во внимание, что у каждого второго учащегося ФЗУ в те годы в кармане ватника лежала либо отвёртка, либо шило, либо напильник, а молодёжные банды с наступлением сумерек контролировали целые городские районы. Объяснение тому может быть только одно - Колеватов не желал ни единого чёрного пятна в своей биографии, каковым мог стать даже банальный привод в милицию за незаконное хранение холодного оружия с оформлением соответствующего протокола. Подобное внимание к чистоте биографии может демонстировать лишь человек, связывающий с формальной безукоризненностью анкеты большие жизненные перспективы. Привод в милицию не мог служить основанием для отчисления из института или с военной кафедры, другими словами, такого рода проблема не могла помешать инженерной карьере Алесандра Колеватова. В тюрьму бы его никто не посадил, свободы не лишил, ну "пропесочили" бы его на комсомольском собарнии, пожурили, вынесли бы порицание (даже не выговор) - и всё! В принципе, ничего страшного. Однако единственного привода в милицию могло оказаться достаточно для отказа в зачислении в штаты КГБ. Если Александр в 1957 г. действительно попал в кадровый резерв Комитета и ему было обещано зачисление в спецслужбу после окончания "Политеха", то ему тогда же было указано на необходимость полностью исключить любые, даже самые незначительные, нарушения закона. Соблюдая это требование, Александр и отправился регистрировать свой нож в отделение милиции. Подводя итог всему сказанному, хочется отметить: мы не можем с абсолютной уверернностью утверждать, что Александр был прочно связан с Комитетом, однако высокая вероятность таковой проглядывает из необычных обстоятельств его жизни. Т.о. в составе погибшей группы мы видим по крайней мере двух человек, биографии которых позволяют предполагать существование прочных связей с Комитетом госбезопасности. Это Золотарёв, отлично подходящий на роль руководителя агентурной сети (резидента) и Колеватов, который мог быть участником этой сети с момента своего перевода из Москвы в Свердловск. В этой связи возникает обоснованный вопрос: какова же роль Георгия Кривонищенко и Рустема Слободина в операции "контролируемой поставки" и знали ли они вообще о происходившем? Думается, Кривонищенко отводилась роль весьма важная, даже более важная, чем Золотарёву и Колеватову. Сейчас, когда опубликовано довольно много материалов о забросках НАТО-вских шпионов в СССР, можно составить довольно полное представление о том, как наши противники страховали себя от противодействия советской контрразведки. Американцы придавали огромное значение всевозможным неожиданным проверкам как своих агентов, так и источников информации. Так, например, в течение трёх часов с момента высадки агент должен был выйти на связь с условным сигналом, сообщающим о благополучном десантировании. Это требование появилось на основании разведывательного опыта : если агент не выходит на связь в первые часы, значит ему не до того - он либо отрывается от погони, либо уже схвачен. За три часа схваченного агента перевербовать невозможно, поэтому он, будучи задержан сразу по приземлении, скорее всего подаст сигнал "работы под контролем". Надо сказать, что об этом приёме (сеанс связи в течение трёх часов с момента десантирования) советское МГБ-КГБ прекрасно знало, поэтому парашютистов старались задерживать не в районе высадки, а на значительном удалении от него и спустя, как правило, несколько суток. Делалось это для того, чтобы заброшенный агент передал в разведцентр сигнал о благополучном прибытии и приступил ку выполнению задания. Такого рода уловок в арсенале НАТО-вских разведок имелось множество, счёт шёл на многие десятки. Например, иногда во время сеанса связи агенту приказывали сообщить некоторые детали, связанные с вещами, которыми тот располагал. Это могла быть маркировка определённого патрона в магазине его пистолета, или количество звеньев браслета часов. На ответ отводилось минимальное время, считанные минуты, обычно 5-10, не больше. Логика проверяющих была понятна - агент в случае его ареста КГБ лишится своего оружия и часов, а потому не сможет быстро дать правильный ответ. Известен случай, когда во время сеанса связи от агента потребовали проверить имевшиеся в его распоряжения облигации внутренних займов и назвать номер одной из них - 200-рублёвой облигации с надорванным правым углом. Ответ надлежало дать в течение 10 мин. Расчёт, на котором строилась эта проверка, также был довольно прост - при аресте агента его деньги и облигации изымались, и во время сеанса радиосвязи он просто не имел их под рукою. Кстати, в случае с 200-рублёвой облигацией проверка цели своей достигла - сотрудники КГБ сдали облигации в финчасть и подсказать правильный номер работавшему под их контролем агенту не смогли (это случилось в 1954 г. и с той поры в спецслужбах СССР и России принято в обязательном порядке все изымаемые деньги и ценные бумаги фотографировать. До этого же их приходовали по списку номеров.). Зная о том, что проверки агентов проводятся американцами постоянно, инициаторы "контролируемой поставки" со стороны КГБ, разумеется, допускали возможность того, что при встрече в тайге последует проверка. Какого рода могла быть такая проверка, никто заранее сказать не мог, но именно поэтому её приходилось особенно опасаться. Если по условиям операции "поставка" должна была происходить из Челябинска-40, то человек, знающий обстановку в этом городе, становился просто необходим. Ни Золотарёв, ни Колеватов на эту роль не годились. Даже если бы Комитет устроил им командировку на объект и соответствующий инструктаж, всё равно очень многие нюансы остались бы "за кадром". Степень осведомлённости противной стороны была неизвестна, а потому приходилось ожидать самых неожиданных и коварных контрольных вопросов, вплоть до имени-отчества того или иного руководителя или уточнения технических деталей. Американские разведчики вполне могли осведомиться о количестве окон или этажей в том или ином здании и постороннему человеку в этом случае было бы очень трудно не попасть в просак. Кривонищенко же, работавший в Челябинске-40 не один год, был готов к такого рода вопросам просто в силу своей производственной осведомлённости, и никакой спешно обученный оперативник не мог пройти возможную проверку лучше него. Поэтому Георгий, как кажется, в данной комбинации был просто необходим. Следует принять во внимание и его внешнее соответствие требуемому типажу безобидного интеллигента: с торчащими ушами, худенький, росточком всего лишь 169 см. он производил впечатление безобидного мальчишки, только-только закончившего институт, но никак не "костолома из КГБ" (каковым и не являлся по сути). Ну, и кроме этого, Кривонищенко был выпускником УПИ, хорошо знал Игоря Дятлова; ему попасть в поход со студентами "Политеха" было куда проще, нежели совершенно чужому Семёну Золотарёву. В общем, в этом паззле-головоломке у Георгий Кривонищенко, как представляется, есть своё место. Ему предстояло осуществить передачу вещей с радиоактивной пылью непосредственно из рук в руки, с соблюдением всех тех требований, которые налагались условиями операции. Золотарёв выполнял роль руководителя, ему надлежало сфотографировать людей, вступивших в контакт с Кривонищенко и произнёсших заранее обусловленный пароль для связи. Колеватов выступал в роли помощника Золотарёва и возможно, исполнял функцию "запасного игрока" на случай заболевания Кривонищенко. КГБ, долгое время готовивший "контролируемую поставку", не мог поставить исход важной контрразведывательной операции в зависимость от состояния здоровья одного-единственного человека, так что возможность замены Кривонищенко другим человеком явно предусматривалась (хотя и считалась нежелательной в силу описанных выше причин). В связи с обсуждением персонального состава возможных участников операции "контролируемой поставки" встаёт вопрос о причастности к ней Рустема Слободина. Последний, как и Георгий Кривонищенко, был связан с атомным производством в Челябинске-40 и в принципе мог выступать в той же роли, что и Георгий. Однако, ничего определённого об этом сказать нельзя. Уверенность в том, что Кривонищенко каким-то образом связан с радиоактивными вещами, базируется на том, что его труп был найден раздетым (без зимних штанов и свитера) и снятые с погибшего вещи использовали для своего утепления Тибо-Бриньоль и Дубинина ( понятия не имевшие об их высокой радиоактивной загрязнённости). А связь же Рустема Слободина с радиоактивной одеждой не прослеживается ни в каком виде. Изучение фотографий, сделанных им в походе, не даёт повода подозревать, будто Рустем находился в состоянии напряжённого ожидания или дискомфорта (анализу походных фотографий посвящен отдельный раздел под названием "Поход глазами его участников", так что не станем сейчас углубляться в эту тему). В биографии Рустема Слободина нет никаких настораживающих моментов, заставляющих предполагать наличие прочных контактов с КГБ. Во всяком случае, на данном этапе можно констатировать только это...
Подготовка группы Игоря Дятлова к походу в контексте версии "контролируемой поставки".
Как же могла выглядеть последовательность событий, связанных с операцией "контролируемой поставки" радиоактивных вещей через Георгия Кривонищенко, в свете изложенной выше информации? Сложная, многокомпонентная оперативная игра не могла задумываться и реализовываться на уровне территориального Управления КГБ по Свердловску и области. Замысел подобной комбинации должен был вызревать в Москве и притом на довольно высоком уровне, поскольку требовал согласования с разными инстанциями - от ЦК КПСС и Совмина СССР, до Академии наук. Возможным толчком операции послужило обнаружение агентурного канала западной разведки в Челябинске-40, либо смежном ему производстве. Видимо был обнаружен некий шпион иностранной разведки, которого принудили стать "двойным агентом". Все его контакты, само собой, попали под полный контроль советской контрразведки. Практическая работа по реализации дезинформирующей операции началась с подбора надлежащего человека на роль "внедренца". Перевербованный агент, как и всякий "двойник" не внушал полного доверия, иностранной разведке надо было подставить человека, изначально работавшего на отечественную госбезопасность, так сказать, "нашего до мозга костей". Вполне возможно, что первоначально на роль подставного планировался Александр Колеватов, однако затем была найден лучшая кандидатура - Георгий Кривонищенко. Колеватов всё-таки был студентом и его проникновение на атомный объект могло состояться только в будущем (а могло и не состояться вообще). Между тем, Георгий Кривонищенко уже работал в Челябинске-40, и что немаловажно, его отец являлся крупным управленцем. Он возглавлял строительный трест, возводивший объекты энергетики во всём Уральском регионе, а потому мог служить источником самой разнообразной секретной информации. Поэтому выбор был сделан в пользу Георгия, которому надлежало сыграть роль готового на предательство Родины молодого прощелыгу. Кстати, вполне возможно, что Колеватов всё время рассматривался КГБ как "запасной вариант" для развития операции на случай выбывания по неустранимой причине Кривонищенко. И в поход Колеватов мог идти именно в качестве "дублёра", готовый исполнить отведённую Кривонищено роль, если тот по какой-то причине не сможет этого сделать сам. Итак, через "двойного агента" в глазах иностранных разведчиков Георгию была создана необходимая легенда: он из богатой семьи номенклатурного работника, глубоко разочарован советской действительностью, мечтает "дышать воздухом свободы" и уехать на Запад, чтобы слушать там "буги-вуги" и водить роскошную автомашину с кожаным салоном. О таких машинах советская молодёжь уже знала, так что не надо воспринимать слова автора как гиперболу. После Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1957 г. в Москве таких молодых людей в СССР становилось всё больше, о чём на Западе, разумеется, знали. Вместе с тем, Георгия Кривонищенко можно было представить как очень толкового специалиста, который при содействии отца в ближайшие годы может сделать отличную карьеру в отрасли, представляющей огромный интерес для западных разведок. В общем, разработанная в КГБ "легенда" выглядела не только достоверной, но и чрезвычайно привлекательной в глазах вероятного противника. Западная разведка поверила информации своего агента, работавшего под контролем Комитета, и дала "добро" на вербовочный подход к Георгию. "Двойной агент" благополучно его "завербовал", о чём и сообщил своим руководителям по ту сторону границы. Оттуда пришло поручение новому агенту - подготовить образцы пыли с определённых площадок на закрытой территории Кыштымского комплекса (так на Западе именовали производство в Челябинске-40). И быть готовым к его передаче. Разумеется, полученное поручение сопровождалось и инструкцией как лучше его выполнить, не привлекая внимания контрразведки. Вынести необходимые образцы на одежде - самое простое, рациональное и безопасное решение, ведь появление радиоактивности на свитере и штанах в случае провала можно объяснить обычной небрежностью, в то время как любой пакетик с грунтом сразу наводит на мысль о целенаправленном его сборе. Кстати, не исключено, что Комитет госбезопасности мог принять решение передать настоящие образцы из интересовавших иностранную разведку мест для того, чтобы убедить её в надёжности нового агентурного канала и достоверности добываемой им информации. После того, как Кривонищенко "выполнил" это поручение, соответствующее сообщение было передано через "двойного агента" на Запад. И тут же встал вопрос о переправке ценного груза в разведывательный центр потенциального противника. Встреча в Свердловске, городе "закрытом" для иностранцев (да и для советских граждан тоже), отпадала по определению. Тут самое время напомнить историю полковника ГРУ Попова, работавшего на американское ЦРУ в те самые годы. Завербован был Попов в Вене в 1953 г., но возвратившись через год в Москву, он категорически отказался от всяческих контактов с американской разведкой. Он прекрасно понимал, что личные встречи и связь через тайники будут отслежены советской контрразведкой. Даже выехав в Шверин (ГДР) летом 1954 г., он не шёл на контакты с американцами и восстановил их только тогда, когда был командирован в Восточный Берлин (поскольку Берлинской стены ещё не существовало, он мог спокойно переходить в западную часть города и встречаться с сотрудниками ЦРУ на конспиративных квартирах). Потом, правда, Попов дал себя уговорить американцам и согласился допустить личную встречу со связником ЦРУ в Москве, но это-то его в конечном итоге и погубило. Для нас важно то, что полковник Попов, будучи профессиональным разведчиком, прекрасно объяснил американцам сколь всеохватна и опасна советская контрразведка, чей контроль за поведением и перемещениями по СССР иностранцев носил в 50-е годы прошлого столетия тотальный характер. В начале февраля 1959 г. в Свердловске должны были пройти международные соревнования по конькобежному спорту - исключительное событие для такой закрытой страны, как Советский Союз. Не подлежало сомнению, что задолго до этого времени Свердловск окажется в самом эпицентре внимания советских спецслужб, которые постараются максимально использовать в своих интересах возможности неформального общения советских граждан с иностранцами. Кроме того, на время "показных" мероприятий всегда активизировалась работа органов внутренних дел: облавы на БОМЖей, ужесточение паспортного режима, контроль порядка в местах массового скопления людей и т.п. В этой обстановке организовывать личную встречу Кривонищенко со связником западной разведки в Свердловске было сущим безумием. Тем более выводить на такую встречу агента разведки, работающего под крышей посольства. Между тем, встреча была нужна не только для получения радиоактивных вещей, но и для личного знакомства и оценки человеческих качеств Кривонищенко с точки зрения возможности его использования в интересах западной разведки в дальнейшем. Именно поэтому бесконтактная передача вещей, путём закладки тайника, не устраивала противную сторону. Так возникла идея встречи в туристическом походе. Подобная встреча имела в глазах западных разведчиков много плюсов - прежде всего тот, что удалённость от обжитых мест давала возможность скрытно проконтролировать продвижение группы туристов и своевременно обнаружить группы захвата, если КГБ пошлёт таковые. Кроме того, встреча "группа на группу" уравнивала шансы на успех в случае провала операции и силового её разрешения. В общем, подобная встреча значительно повышала выживаемость посланного в СССР связника и его сопровождения. Когда стало ясно, что планируется встреча с представителем иностранной разведки в туристическом походе, кураторы операции из КГБ стали готовить такую встречу. Как уже неоднократно упоминалось в этом очерке, Комитет госбезопасности в те годы не располагал подразделениями спецназа в нынешнем понимании этого термина. В оперативных подразделениях имелись сотрудники, прошедшие особую подготовку для решения специализированных задач (задержаний в квартирах, лестничных клетках, на улице, обысков, скрытого проникновения в помещения и т.п.), но ничего подобного группе "А" тогда не существовало. Лыжный многодневный поход по малонаселённой местности в условиях уральской зимы выходил далеко за пределы обычной для оперативных сотрудников КГБ деятельности. Только в рядах пограничных войск служили офицеры, которые могли бы справиться с такой задачей без особых затруднений, поскольку длительные лыжные переходы, зимние засады и ночёвки являлись неотъемлемым элементом их боевой подготовки. Поэтому логичным представлялось сформировать "группу туристов" именно из молодых офицеров-пограничников, проверенных уже в деле и доказавших свою способность "решать поставленные задачи инициативно и в срок". Однако этого не случилось, решение укомплектовать группу из офицеров-пограничников принято не было. Можно только гадать, почему так сложилось, но думается, причины на то имелись довольно веские. Как ни крути, но лучше всех туристов-студентов изобразят именно туристы-студенты, а потому в их пользу и был сделан в конечном итоге выбор. Тем более, что в группу попадали девушки. Ну кто, скажите на милость, заподозрит, что в компании с девушками в поход может отправиться один или несколько сотрудников КГБ, решающих в этом походе свои служебные задачи? Спустя полвека Ракитин предположил такое и какой же идиотский смех вызвал у недалёких умом "исследователей трагедии"! Смех этот очень показателен - он демонстрирует обывательское восприятие работы госбезопасности. Даже спустя полвека, даже после разрушения СССР и исчезновения КГБ, открытия архивов и издания множества документальных работ по истории отечественных спецслужб, подавляющая масса наших обывателей представляет себе настоящую оперативную работу очень и очень смутно, в самых общих чертах и рассуждает о ней, как говорится, скандачка, чрезвычайно наивно, по-дилетантски. Почитайте тематические форумы и убедитесь сами - на одно разумное суждение с десяток, а то и больше, совершенно детских по своей сути комментариев. Это оттого, что люди совершенно не ориентируются в теме, которую пытаются обсуждать. Именно в силу кажущейся невероятности отправки негласных сотрудников КГБ в составе группы студентов, такой выбор представляется самым оптимальным для решения той задачи, которую им предстояло решить в походе. Разумеется, Кривонищенко нельзя было отпускать в подобное путешествие в одиночку. Требовался человек, толковый чекистский работник с опытом туристических походов, доказавший личное мужество в деле, способный при необходимости помочь Георгию в трудную минуту словом и делом, подстраховать его, если потребуется - личным примером показать, как надлежит действовать. Так в разрабатываемой комбинации возник Семён Золотарёв, человек, как минимум, с четырьмя боевыми наградами. Как уже было сказано в этом очерке, четыре награды за годы войны для простого солдата или сержанта - это очень много! Поэтому сомнений в личном мужестве Семёна Золотарёва быть просто не может - он доказал его ещё в годы войны. Семён идеально подходил на ту роль, которую ему предстояло сыграть в походе - опытный турист, старше остальных участников, холост, обаятелен, фронтовик. Фронтовики в те годы вызывали к себе неизменное уважение и интерес, так что позитивное отношение к нему со стороны студентов в каком-то смысле было запрограммировано. Итак, к концу 1958 г. года постепенно сложилась группа, которой предстояло отправиться на задание - Кривонищенко, Золотарёв, Колеватов. Последний, по нашему мнению, был совершенно необходим в роли "дублёра" Георгия, чтобы никакое неблагоприятное стечение обстоятельств (заболевание, дорожно-транспортное происшествие, ЧП с родными и близкими) не поставило под угрозу срыва всю операцию. Другими словами, Георгий Кривонищенко мог по каким-то причинам выпасть из обоймы участников, но это не отразилось бы на сроках реализации операции и её общей стратегии. В конце 1958 г. Золотарёв "подводится" к студентам УПИ, происходит его постепенное внедрение в студенческую среду. Если Семён руководил студенческой резидентурой, то ему и так полагалось знать контингент, среди которого предстояло работать. Так что установление доверительных отношений со студентами УПИ для него - совершенно необходимый элемент оперативной маскировки. Внедрение это происходит через Согрина, возможно, в силу того, что Дятлов первоначально вообще не рассматривался как участник затеянной КГБ комбинации. Возможно, впрочем, прямо противоположное предположение - именно Игорь Дятлов и его группа изначально рассматривались как участники комбинации, но присоединение Золотарёва к группе должно было выглядеть как случайное, невольное, или даже вынужденное. Это нормальный приём оперативной маскировки когда демонстрируется подход к одному объекту, а на самом деле преследуется цель установления связи с другим. Главное - попасть в нужный круг общения, в "тусовку", как говорили тогда (да и сейчас). Золотарёв успешно попадает в "тусовку" студентов Политеха после встречи ими Нового 1959 г. на Коуровской турбазе, где Семён был оформлен старшим инструктором по туризму. После этого Семён несколько раз приезжает в общежитие своих новых знакомых и даже оставляет в комнате Сергея Согрина личные вещи. И собирается в поход с последним, по крайней мере, в этом уверены все окружающие. В это время московские кураторы операции согласовывают с западной разведкой время и место предстоящей встречи для передачи радиоактивных образцов и личного знакомства с агентом, который останется на территории СССР для длительного оседания при помощи Георгия Кривонищенко (и возможно, его отца. На самом деле, конечно, длительное оседание ему должно будет организовать КГБ). Кривонищенко идёт в поход с группой Игоря Дятлова, маршрут и сроки которого известны и определены ещё в ноябре-декабре 1958 г., так что западная разведка может назначить рандеву в определённом месте. Точка рандеву выбрана вполне логично, с толком - это первая уральская гора на пути группы, лишённая лесного покрова, позволяющая контролировать подходы со всех сторон. Она находится примерно на равном удалении от самых разных населённых пунктов - до Ивделя и Оуса (в Свердловской области) примерно 130 км., а до Троицко-Печёрска (по другую сторону Уральского хребта, в Коми АССР) чуть более 150 км. Самостоятельный выход хорошо подготовленной разведывательной группы в районы указанных населённых пунктов за 3-4 дня проблем не составляет. Расчёт противной стороны понятен: разведчики выйдут на "Большую землю" даже раньше, чем группа Дятлова вернётся из похода. Но на это КГБ приходится согласиться, ставить противника в откровенно невыгодное положение нельзя, ведь это лишь разбудит лишние подозрения. Датой рандеву назначен первый день последнего зимнего месяца - не перепутаешь даже спъяну. В январе 1959 г. в Свердловске появляется представитель центрального аппарата КГБ, курирующий подготовку операции на месте. Как и во всяком деле, где присутствует человеческий фактор, разного рода проблемы и проблемочки возникали постоянно и для их скорейшего разрешения требовалось присутствие лица, наделённого соответствующими властными полномочиями. Этот куратор должен был проводить группу в поход и дождаться её возращения с отчётом о проделанной работе. Присутствие этого неизвестного человека, его невидимой руки, направляющей события так или иначе связанные с походом группы Дятлова, ощущается явственно во множестве мелких деталей, хотя нигде и никогда имя этого человека не было зафиксировано. Поэтому для нас он останется просто "Куратором". На этом - уже заключительном этапе подготовки - возникает, видимо, вопрос с походной радиостанцией. Из заявления Риммы Колеватовой, имеющегося в уголовном деле, нам известно, что в турклубе имелась радиостанция, которую группа могла с собою взять. Нас сейчас даже не интересуют её характеристики - вес, размер, устойчивая дальность приёма-передачи - это в контексте затронутого вопроса несущественно. Важно другое - Игорь Дятлов был опытным радиолюбителем, имел собственные зарегистрированные позывные, более того, известно, что с этой самой злосчастной радиостанцией он уже имел дело - Игорь брал её с собою на встречу Нового года, которую большая группа студентов свердловского "Политеха" организовала в ночь с 31 декабря 1958 г. на 1 января 1959 г. в лесу между железнодорожными станциями Коуровка и Бойцы примерно в 70 км. от Свердловска. Тогда Игорь лично носил радиостанцию на себе и сам же с нею работал. Приноравливался к скорому походу на Отортен. Однако, он её не получил. Можно ли представить, чтобы КГБ не оснастил посылаемых на рискованную операцию сотрудников средствами связи? Этот вопрос сразу же рождает встречный: а для чего это делать? Прежде всего, необходимо определиться с тем, что же именно участники операции должны были передать на "Большую Землю". Просто условной фразой оповестить о факте встречи и успехе мероприятия? Отстучать на специально зарезервированной частоте условное сообщение, типа, "солнце светит, а помидор красный"? Хорошо, допустим, что они это сделали и на следующее утро Председателю Комитета госбезопасности сообщили бы о получении условной радиограммы, сообщающей о штатном развитии ситуации. И что? Да ничего - группа Дятлова бредёт по своему маршруту дальше, а иностранные разведчики бодренькой рысцой двигаются по своему. Может быть, участникам операции надлежало дать на "Большую Землю" более развёрнутую информацию, скажем, сообщить словесные портреты явившихся лиц? Но как это можно сделать втайне от Дятлова, который, будучи руководителем похода, отвечал за все выходы в эфир? Тут мы упираемся в неизбежную потерю конспирации, недопустимую в глазах любого руководителя подразделением КГБ. А кроме того, и немотивированную, ибо никакой серьёзной мотивации для подобного выхода в радиоэфир не существует. Какая срочность в том, чтобы сообщить приметы иностранных разведчиков именно 1 февраля со склона Холат-Сяхыл, а не 14 февраля с почтамта в Ивделе? Проследить движение нелегалов по стране, вскрыть "явки", "пароли", "вербовочные подходы"? Так это вполне можно было сделать после телефонного звонка Золотарёва из Ивделя - уже через час органы госбезопасности всего Урала были бы информированы о том, каких именно парней надо высматривать на вокзалах, в вагонах поездов, в кабинах машин дальнобойщиков. Даже если и была у иностранных агентов некоторая фора времени (а она, конечно, была) то как далеко бы она их увела, принимая во внимание масштабы Уральского региона и всей страны? Ловить иностранных агентов КГБ не собирался вовсе, напротив, цель операции заключалась в том, чтобы доказать иностранной разведке, что теперь у неё есть безопасный "выход" на человека из Челябинска-40. Да, заброшенных нелегалов надо будет опознать, но Золотарёв, Кривонищенко и Колеватов спокойно занялись бы этим по возвращении. Возможно, даже выехали бы для этого в Москву на недельку-другую, "пошерстить" архивы контрразведки. Но сидя в палатке на склоне Холат-Сяхыл они никак не могли этим заняться, даже имея под боком радиостанцию Игоря Дятлова. Так для чего же она им могла вообще понадобиться? В КГБ прекрасно понимали, что радиостанция может оказаться причиной беспокойства явившихся на встречу иностранных разведчиков. Никак не облегчая решение основной задачи, радиостанция лишь создаст трудности, разбудит лишние подозрения, которые никакими объяснениями невозможно будет снять. Поэтому обстоятельства сложились так, что группа эту радиостанцию не получила. Это произошло как бы само-собой, хотя, остаётся сильное подозрение, что события в нужном русле подтолкнул именно "Куратор". Позже никто толком не сможет объяснить, почему же группа осталась без радиостанции, на которую не без оснований рассчитывал Дятлов. Но самое интересное даже не это! Интересно то, что прокуратура при проведении расследования даже не озаботилась этим вопросом, хотя он напрямую связан с организацией похода. В этом отсутствии любопытства также ощущается невидимая рука "Куратора", рекомендовавшего не "педалировать тему" отсутствия связи. Следователь Иванов её просто обошёл молчанием, как несущественную... Тогда же, в январе 1959 г., перед группой встали и иные проблемы. Например, выяснилось, что Дятлов может не пойти в поход, поскольку его не отпускают с кафедры, на которую он только недавно устроился работать. Однако невыход в группы в поход - это срыв давно подготавливаемой операции Комитета, подобный результат недопустим, а значит поход должен состояться при любых условиях. Из письма Тибо-Бриньоля нам известно, что на встрече "стариков" (старшего состава группы - Дятлов, Тибо-Бриньоль, Кривонищенко, Слободин, Аксельрод) этот вопрос обсуждался и было принято решение идти в поход без Дятлова. Тибо даже упомянул фамилию нового кандидата в руководителя группы - по взаимному согласию участников обсуждения им стал молодой инженер Юрий Евгеньевич Верхотуров из Лысьвы, создавший туристический клуб при Лысьвенском турбогенераторном заводе (ТГЗ). Но новый руководитель не нужен Комитету госбезопасности прежде всего потому, что он не знаком с Золотарёвым. Кроме того, вполне возможно, что КГБ располагал какой-то негативной информацией конкретно по этому человеку и не желал его видеть в числе участников похода. Во всяком случае, следует маленький фокус и Игоря Дятлова вдруг спокойно отпускают с кафедры в поход. Напомним, что Дятлову предстояло отсутствовать на работе по крайней мере 3 недели - это полноценный отпуск! Любой, кто сталкивался с советским трудовым правом не понаслышке, знает, что кадровики очень не любили предоставлять отпуск "в счёт будущего отпускного периода", т.е. за невыработанный год. Первый после трудоустройства отпуск предоставлялся обычно после 11 календарных месяцев работы, а второй - через 6. Отпуска "за свой счёт" (без оплаты) крайне не приветствовались и прибегать к ним было чревато для репутации - коллеги по работе могли расценить их как замаскированное тунеядство. Но в данном случае, как мы видим, советская административная система допустила странный сбой, скорее даже милость - на Дятлова оформили командировочное предписание! Нормальная такая командировка... с друзьями в турпоход по горам, долам и весям... Даже если допустить, что в УПИ трудовая дисциплина была "на нуле" и преподавательский состав гулял кто как и когда хотел, всё равно, оформление командировки на время турпохода выглядит фантастически. Но, видимо, нашлись некие аргументы, которые оказались вполне весомыми и достаточными для принятия нужного решения. Ещё одна кем-то хорошо продуманная и организованная случайность...
Непосредственно перед выходом группы - уже после окончательного определения её персонального состава и маршрута - КГБ по имевшемуся каналу связи довёл эту информацию до противной стороны (по умолчанию мы будем считать эту разведку американской, хотя в принципе, это могла быть разведка другой страны НАТО). Та начала готовиться к встрече и сообщила точное место на маршруте, где должен будет состояться контакт туристов с агентами, прибывшими для получения груза. Очевидно, что местом встречи не могла быть некая абстрактная точка в лесу, на эту роль годился только хорошо определяемый ориентир, например, гора Отортен. Или Холат-Сяхыл. Поскольку график движения группы Дятлова к моменту выезда из Свердловска был уже хорошо известен, не составляло сложности определиться с датой предстоящего рандеву. Теперь же самое время коснуться вопроса происхождения одежды со следами радиоактивной пыли. Как мы знаем из результатов радиологической экспертизы, группа имела по крайней мере три таких предмета - это были два свитера и штаны. Известно, что наблюдалась выраженная локализация источников бета-излучения (для свитеров это были участки в 70 и 75 кв.см., а для штанов - 55 кв.см.). Т.е. источники радиоактивности не были размыты или рассеяны, напротив, они были очень компактны. Физико-техническая экспертиза показала значительное снижение уровня загрязнения при промывке образцов в холодной воде: за 3 часа снижение радиоактивности составило десятки процентов. Т.е. мы видим, что пыль довольно легко смывалась самой обычной водой без добавления каких-либо химических реагентов. Но не подлежит сомнению, что одежда эта длительное время пробыла в воде (по вполне разумным оценкам судмедэксперта тела пробыли в воде не менее 6 и не более 14 дней - этот интервал уверенно определялся совокупностью многих признаков: сползанием волосяного покрова, отслоением эпидермиса, сохранностью лёгких и пр.). А значит первоначальное загрязнение должно было быть весьма значительным. Каким именно установить сейчас невозможно, но можно попытаться оценить порядок цифр, характеризующих загрязнённость. Если считать, что в течение каждого дня пребывания в ручье эта величина снижалась вдвое - а это очень корректное допущение - и после 14 дней промывания водой уровень активности составлял примерно 200 Бк, то первоначальная величина активности должна была находиться в районе 3 млн. Бк. Оценка эта не завышена, а скорее наоборот, но даже в этом случае результат впечатляет. Источник с активностью 100 тыс. Бк по бета-излучению относится к категории радиоактивных отходов, подлежит безусловной утилизации и захоронению в специальном хранилище. Такую вещь нельзя хранить в доме, ею нельзя пользоваться длительное время и она определённо представляет угрозу здоровью окружающих. В случае со свитером и штанами мы видим многократное (в десятки раз) превышение порога в 100 тыс. Бк. Если Комитет госбезопасности действительно планировал операцию "контролируемой поставки" радиоактивных материалов американским агентам, то представляется невероятным, чтобы радиоактивные предметы хранились в доме кого-либо из участников похода среди прочих вещей. Ценность специально подготовленных для передачи свитера и штанов в глазах инициаторов операции была очень велика, да и кроме того, как мы увидели, вещи эти были довольно опасны. Комитет никогда не был столь циничен к своим сотрудникам и помощникам, чтобы рисковать их жизнями понапрасну. Поэтому вещи, предназначенные для передачи, должны были попасть в распоряжение участников похода в самые последние часы перед выходом. И тому есть довольно неожиданные косвенные подтверждения. Как известно, группа Игоря Дятлова первоначально получила из туристического клуба "Политеха" штормовые костюмы (куртки с капюшоном и штаны). Одежда не идеальная, но по тем временам, пожалуй, лучшая из всего, что могла дать советская лёгкая промышленность. Однако перед самым выходом в поход, поступила команда их вернуть. Старшая сестра Александра Колеватова в таких словах рассказала о случившемся на допросе в прокуратуре: "Я не ошибусь, если скажу, что многое для снаряжения группы доставалось в спортклубе УПИ с боем. Мой брат "отхватил", как он сам выразился, каждому участнику похода штормовые костюмы, ему через некоторое время сказали, что штормовки полагается иметь только альпинистам, и потребовали возвратить их (за штормовыми костюмами приходили к нам домой). В последний день, в день выхода, Александр достал шерстяные свитры и приносил их домой "контрабандой", надев на себя по 3 штуки." Момент этот исключительно интересен прежде всего своей абсурдностью. Сначала туристы получают штормовые костюмы в потребном количестве, а это означает, что костюмы эти были в тот момент никому другому не нужны, кому надо - всем хватило. Но неожиданно в руководителе институтского турклуба Льве Семёновиче Гордо проснулся административный гений, который, испугавшись порчи казённого имущества (порвут, прожгут или просто приведут в негодность), под формальным предлогом потребовал дефицитную амуницию вернуть. Такая дивная предусмотрительность не может не удивлять, особенно если мы припомним, что товарищ Гордо не был осведомлён о маршруте группы. Как уже упоминалось в начале очерка, в середине февраля 1959 г., в самом начале розысков, никто не мог в точности воспроизвести маршрут группы Игоря Дятлова, поскольку последний не сдал в турклуб "Политеха" протокол заседания маршрутной комиссии, а потому маршрут пришлось по крупицам восстанавливать, расспрашивая знакомых и родственников пропавших туристов. Но Гордо не беспокоила такая мелочь, как несданный протокол, его, как истого администратора, беспокоила амуниция. Он до такой степени был встревожен тем, что "дятловцы" ослушаются приказа вернуть полученные костюмы, что даже послал специального курьера домой к Колеватову эти костюмы забрать. Вах! какая примечательная бдительность, какова высота хозяйственного порыва, чувствуется хватка бывалого кладовщика. Изъятие штормовых костюмов явно нарушило планы туристов и возможно, поставило под угрозу своевременность выхода группы. И тут очень удачно Александр Колеватов откуда-то добыл шерстяные свитера. Свитер, конечно, далеко не штормовой костюм, но хоть какая-то ему компенсация. Свитеров было много, видимо, на всю группу, поскольку по смыслу речи Риммы Колеватовой брат совершил не две, а больше "ходок" (дефиниции русского языка таковы, что количественные описания чётко разделяются на категории "один"-"два"-"больше двух". Числительное "два" интуитивно-чётко определяется носителями русского языка как "два", "оба", "раз и снова", в то время, как о величинах больше двух обычно говорится неопределённо "много". Из показаний Риммы можно понять, что её брат ходил за свитерами не "два раза", а больше, т.е. три или даже четыре). Откуда Колеватов получил свитера - непонятно, трудно удержаться от подозрения, что некий таинственный доброжелатель очень хотел, чтобы группа Дятлова вышла в поход своевременно. В этой своевременной помощи самое интригующее - её анонимность. Таинственный помощник группы Дятлова явно не желал, чтобы о нём узнали. И самое главное, Колеватов тоже не хотел, чтобы кто-то узнал о существовании доброжелателя. Он не хотел этого до такой степени, что несколько раз отправлялся по неизвестному адресу, не жалея собственного времени! Казалось бы, что может быть проще - сложи десяток свитеров стопкой, обвяжи их шпагатом и принеси домой за один раз... Ан нет! Александр куда-то уходит, а потом возвращается со свитерами на теле. Очень странное поведение для 24-летнего мужчины. Он словно боится, что за ним проследят и увидят со стопкой свитеров в руках. Как ещё можно объяснить странное нежелание принести свитера "за одну ходку"? Попытка объяснить появление свитеров тем, что Александр собрал их среди друзей, критики не выдерживает. В те времена была традиция делиться носильными вещами и в уголовном деле есть тому свидетельства, но в случае получения свитеров из рук товарищей не было никакой необходимости утаивать их помощь. Между тем Римма Колеватова прямо указала на скрытность доставки свитеров: "приносил их домой контрабандой". Странно, да? И это ощущение странности ещё более усиливается, если мы примем во внимание, что через несколько дней вся группа туристов погибнет при таинственных обстоятельствах, а два свитера окажутся сильно радиоактивными.
Последний поход. Фотография слева: выдача сахара к чаю. Все лица хорошо узнаваемы; Георгий Кривонищенко явно намерен иронично прокомментировать щедрую порцию, проносимую мимо рта. Фотография справа: Игорь Дятлов. При рассмотрении изображения с высоким разрешением хорошо заметны усики и щетина на его лице. Удивительно, но небритая щетина на лицах погибших членов группы породила у некоторых "исследователей" предположения, будто их живыми несколько дней удерживали в плену "спецназовцы КГБ". О том, что в зимнее время нормальному мужику просто-напросто не с руки бриться на морозе, "исследователи" не подумали. Видимо, ввиду того, что сами никогда с подобной проблемой не сталкивались.
Интересна концовка истории с загадочными свитерами. Как известно, вещи участников похода по мере опознания возвращались по принадлежности; в следственном деле имеется дюжина таких протоколов. Так, например, Александру Багаутдинову были возвращены валенки, взятые у него Александром Колеватовым перед походом, а не пошедшему в поход из-за болезни Вячеславу Биенко вернули 350 руб., которые тот сдал во время подготовки. Институтскому турклубу вернули имущество, взятое "дятловцами"; следователь даже разрезанную палатку предложил отдать спорткафедре "Политеха", Там, правда, взять её не пожелали (это, кстати, серьёзный довод против того, что следствие кого-то там покрывало и заметало следы. Когда следы действительно "заметают", важнейшие вещдоки стараются уничтожить, а не раздают желающим их получить). Но никаких следов свитеров, добытых Колеватовым для всей группы, в этих "протоколах опознания" и "возврата" нет, словно и самих свитеров не существовало. Таинственный владелец этих вещей заявить о себе не пожелал, а следователь Иванов как будто его и не искал. "Лишние" свитера, не принадлежавшие членами группы, исчезли сами собой, как мираж в пустыне, но из заявления Риммы Колеватовой мы точно знаем, что они существовали! Причём, не один и не два, а в гораздо большем количестве. Возможно, у кого-то возникнут сомнения в целесообразности самой "поставки" радиоактивой пыли из Челябинска-40 в 1959 г. Ведь в предыдущем разделе данного очерка уже указывалось на то, что иностранные разведки (прежде всего США) пытались осуществлять постоянный мониторинг состояния атомной отрасли СССР и в целом имели довольно полное представление о том какие расщепляющиеся материалы, где и в каких количествах производятся. Казалось бы, ради чего в конце 50-х годов иностранным разведкам надо было идти на немалый риск в попытке получить информацию, которой они и так владели? Нет ли в предположении о проведении такой операции противоречия здравому смыслу? Нет, противоречия нет никакого. Роль разведки во все времена заключалась не только в том, чтобы преуменьшать собственные силы, но и в том, чтобы преувеличивать. Другими словами - искажать истинную информацию. На протяжении всех 50-х гг. ядерный потенциал Советского Союза отставал от американского по всем основным показателям: числу готовых к использованию боеприпасов, суммарной мощности ядерного арсенала, числу стратегических средств доставки атомных боеприпасов к цели. Хрущёв предпринимал огромные усилия с целью предстать в глазах потенциальных противников имеющим бОльший военный потенциал, нежели это было на самом деле. Экспериментальные баллистические ракеты, не прошедшие испытаний (и впоследствии так и не поступившие на вооружение) демонстрировались на парадах на Красной площади как состоящие на вооружении. Доходило до анекдотов - порой на Красную площадь выкатывались пустые транспортные контейнеры под перспективные ракеты, т.е. ракет самих ещё не было в металле, а о них официально заявляли, как о принятых на вооружение. О самолётах, не имевших межконтинентальной дальности, сообщалось, будто они являются стратегическим бомбардировщиками и способны бомбить цели "за океаном".
Помимо качественных искажений и явного мифотворчества, политическое руководство страны всячески манипулировало цифрами, старательно преувеличивая и количество ядерных бомб, и число носителей ядерного оружия. Во время воздушных парадов тяжёлые бомбардировщики по нескольку раз перестраивались и "прогонялись" над головами зрителей, дабы создать впечатление у иностранных гостей, будто летают десятки самолётов. Чтобы иностранцы, разглядывавшие самолёты в бинокли и фотографировавшие их, не раскусили блеф, бортовые номера загодя закрашивались.
Понятное дело, что советская контрразведка, как и внешнеполитические структуры, предпринимали все необходимые меры для реализации на практике руководящей политической линии, которая на протяжении всех 50-х гг. прошлого века требовала, напомним, всемерного преувеличения ядерной мощи СССР. Поэтому в 1959 г. у КГБ был полный резон пытаться дезинформировать разведки стран НАТО, подсовывая им информацию о росте производственных мощностей по выпуску расщепляющихся материалов. В том числе и в Челябинске-40. Более того, такие операции по "атомной дезинформации" могли рассматриваться как приоритетные, т.е. имеющие особую важность не только с военной точки зрения, но политической. Подобные дезинформационные мероприятия могли принимать самый разный вид и осуществляться по-разному - от официальных заявлений государственного руководства, до засылки перебежчиков с нужной дезинформацией и проведения оперативных комбинаций в форме "контролируемых поставок". Касаясь подготовки к походу нельзя обойти молчанием ещё один немаловажный аспект. Как показало время, минувшее с публикации первого варианта настоящего очерка, многим читателям не даёт покоя вопрос невооружённости группы, другими словами - отсутствия оружия у предполагаемых "сотрудников и помощников" Комитета госбезопасности. Читателей ставит в тупик одна только мысль, что секретная операция КГБ могла осуществляться силами невооружённых сотрудников. Что хочется отметить по существу затронутой темы: против вооружения Золотарёва, Колеватова и Кривонищенко огнестрельным оружием имелись серьёзные доводы, как технического плана, так и связанные с особым характером порученного им задания. Прежде всего, на протяжении длительного времени (примерно 2 недели похода) оружие невозможно было бы скрывать от членов группы, непосвящённых в суть выполняемого задания. Расконспирация перед "своими" в глазах КГБ чревата таким же срывом задания, что и перед "чужими". Все инструкции спецслужбы, касавшиеся организации работы сотрудников, числящихся в "негласном штате", категорически запрещали раскрывать перед посторонними свою принадлежность к КГБ даже под угрозой жизни. Оснащение рюкзаков или ватников потайными карманами для скрытого размещения (переноски) пистолетов на время похода этой задачи не решало. Принимая во внимание условия зимнего многодневного похода, в течение которого оружие могло находиться по несколько суток при температурах -20°С - -40°С и ниже, оружие надлежало хранить в зимней смазке и осуществить его чистку и повторную смазку перед применением. Проделать это втайне от непосвящённых членов группы Золотарёв, Колеватов и Кривонищенко никак не могли. Только вдумайтесь на секундочку, что могло бы произойти, если бы нормальный положительный студент, хороший комсомолец или комсомолка, увидали бы в руках Золотарёва пистолет... Первая и единственная мысль, которая могла бы осенить студента, свелась бы к убеждению, что ему, наконец-то, открылось истинное лицо Золотарёва - тот уголовник, бандит, урка! Никакие рассказы про "негласный штат", "операцию под прикрытием", "зашифрованного конфидента" не помогли бы - в те времена никто просто-напросто не знал о подобных методах работы контрразведки (а те, кто знал, сидели за колючей проволокой в лагерях и никому ничего рассказать не могли). Никто бы из студентов не поверил, что инструктор по туризму может решать какие-то задачи в интересах госбезопасности - в это мало кто мог поверить даже в 2011 г., когда появился первый вариант очерка, когда история КГБ и тайных операций на территории распавшегося СССР перестали быть государственным секретом. Поэтому, если бы только кто-то увидел пистолет в руках Золотарёва (или Кривонищенко, или Колеватова), то поход группы Дятлова на этом и закончился - обладателя оружия связали бы и потащили бы на "Большую землю" в ближайшее отделение милиции. На разборки, так сказать. Потому что боевой пистолет в те времена мог быть только у милиционеров или офицеров Советской армии, все остальные варианты - это криминал! Вооружать членов группы боевым оружием означало рисковать срывом операции при случайной расконспирации - риском совершенно излишним, как казалось изначально. Кроме того, иностранные шпионы, на встречу с которыми направлялась группа, изначально (т.е. до произнесения пароля для связи) могли присвоить себе роль военнослужащих внутренних войск, преследующих беглых уголовников, и, руководствуясь этой легендой, проверить документы и личные вещи членов группы. Если бы в ходе такого обыска им удалось обнаружить пистолеты, то операция "контролируемой поставки" провалилась бы, даже не начавшись. Вероятность подобной проверки была ненулевой, поскольку было известно, что забрасываемые на территорию СССР агенты-нелегалы, особенно действующие в группах, могут маскироваться под работников милиции, КГБ или фельдъегерской службы, сопровождающих секретную почту. Перед Золотарёвым, Колеватовым и Кривонищенко не ставилась задача задержания явившихся на встречу с ними иностранных агентов, а значит, "силовая компонента" в этой операции при её штатном развитии отсутствовала. Видимо, инициатор задания вполне логично рассудил, что наличие оружия никак не поможет достичь поставленной цели, а вот помешать может. Поэтому было принято вполне обоснованное решение не вооружать всех троих огнестрельным оружием. Вооружение же только одного человека из трёх - скажем, Золотарёва - при сохранении всех вышеназванных рисков, снижало эффективность его применения практически до нуля. Кроме того, выдача оружия одному и невыдача другим могла быть расценена участникам операции как проявление недоверия или неверия в их силы, что было совершенно недопустимо с точки зрения корпоративной этики КГБ. Поэтому сработал принцип: всем, либо никому. Понятно, что никто из инициаторов операции не предполагал возможности массового убийства всей группы. Видимо, преобладала та точка зрения, что отличная маскировка в группе настоящих, ничего не подозревающих, туристов окажется наилучшей защитой участников операции. Кроме того, видимо, большую заинтересованность в этой операции проявила "противная сторона", поэтому кураторы из КГБ были уверены, что "тем очень надо, те всё проглотят". Эта самонадеянность сыграла жестокую шутку, но стало это ясно позже. Особо хочется отметить, что работа без штатного огнестрельного оружия и документов, удостоверяющих принадлежность к Комитету, являлась нормой для оперработников КГБ. Более того, из истории группы спецназа КГБ "А" нам известно, что её сотрудники порой отправлялись на опасные задания либо без огнестрельного оружия, либо с незаряженным оружием. Т.е. даже в тех случаях, когда заведомо было известно о неизбежном и остром силовом противостоянии, сотрудники должны были действовать как гладиаторы, врукопашную. Данное утверждение, возможно, разорвёт шаблоны многим читателям и даже вызовет недоверие, но так действительно было. Чтобы не остаться голословным, приведу один из ярких примеров такой "рукопашной операции": захват 12 мая 1989 г. преступной группы, вооружённой четырьмя пистолетами ПМ, забаррикадировавшейся в квартире на четвёртом этаже в доме №21 по ул.Жуковского в г.Саратове. Осуществлявшее эту операцию отделение группы "А" под командованием Героя Советского Союза В. Ф. Карпухина имело при себе только незаряженные пистолеты. И орудовало ими как кастетами. Здесь же следует коснуться и вопроса об отсутствии "силового прикрытия", которое КГБ не обеспечил группе Дятлова на время проведения операции. Это тоже один из тех доводов, посредством которых некоторые исследователи трагедии пытаются опровергнуть версию "контролируемой поставки". По мнению "опровергателей" Комитет должен был обеспечить безопасность своих сотрудников посредством высылки по маршруту следования туристов неких вооружённых групп. Как это всё должно было выглядеть на практике, "опровергатели" и сами не представляют, однако упомянутый довод кажется многим из них весьма существенным. Наверное, первое, что требуется в этой связи прояснить - это то, какие задачи должна была бы решать подобная группа силового прикрытия? Именно характер поставленных задач и определил бы её состав и вооружение. Остаётся совершенно непонятным, что именно должна была делать подобная группа (или группы) в операции "контролируемой поставки". Физическую защиту группы Дятлова она обеспечить не смогла бы при любом раскладе, т.к. не должна была присутствовать на месте встречи. Может быть, ей надлежало бы отомстить супостату в случае убийства "дятловцев"? Организовать и вести своими силами преследование? Задержание либо уничтожение противника? Но какова же в таком случае должна быть численность такой группы: 10 человек? 20? 50? Рота? Батальон? В любом случае, факт задействования группы "силового прикрытия" с точки зрения инициатора задания означает провал операции, т.е. нештатное, неплановое развитие ситуации. Кстати, далеко не факт, что группа из 10 человек могла бы в тех условиях задержать хотя бы трёх вооружённых агентов вражеской разведки, прошедших надлежащую огневую, физичекую и тактическую подготовки. Для подобной операции на открытой местности требуется полноценное воинское подразделение, хотя бы взвод, усиленный снайперами и желательно кинологом с собакой. И взвод желательно не один, а несколько, дабы выдвигались они с разных направлений. Ни одно территориальное управление КГБ в конце 50-х гг. прошлого века не имело подобных подразделений спецназа, а значит для организации подобной операции пришлось бы обращаться к пограничникам. А это не только административные барьеры (пусть и внутри одного ведомства), но и чисто технические - ведь всех этих людей с оружием и амуницией следовало принять, разместить, обеспечить доставку в Ивдель и далее. Настоящая воинская операция... Задумайтесь на секундочку, сколько десятков и сотен человек будет посвящено в то, что КГБ проводит в глубине Уральского региона какую-то особо секретную операцию и затребовало для этого пограничников из северных регионов?! Сложность организационных мероприятий и угроза разглашения тайны предстоящих группе действий - это первый серьёзный минус в глазах инициатора задания из КГБ. Но естьи другой. Главное достоинство Холат-Сяхыл (или Отортена, или любой другой горы на маршруте группы) с точки зрения организации там рандеву - это большая удалённость от жилья. Малолюдные, практически совсем ненаселённые места, зимняя пора и связанные с нею особенности передвижения позволяют с лёгкостью обнаруживать присутствие посторонних. Тем более, если таковых множество. Кто может гарантировать, что группу прикрытия противник не обнаружит ещё на подходе? Кто может гарантировать, что противник, обнаружив группу Дятлова, не возьмёт паузу в день-два, чтобы убедиться в отсутствии идущего по следу сопровождения? Маршрут-то туристов известен! Никакой помощи в реализации главной задачи операции "контролируемой поставки" группа силовой поддержки оказать не могла. А вот помешать одним фактом своего присутствия - очень даже. Поэтому надо ясно понимать, что формирование и использование такой группы никакого практического смысла не имело. Как должна была произойти передача вещей? Это как раз самая простая часть операции, поскольку она требовала взаимодействия по схеме "пароль"-"отзыв". Порядок такого взаимодействия был обусловлен заранее. В назначенное время в назначенном месте должна была произойти якобы случайная встреча группы Игоря Дятлова с группой "туристов" из другого региона страны (хоть Армавира, хоть Владивостока - не имеет значения, ибо проверить в той обстановке происхождение группы было бы невозможно). Возможно, на маршруте было выбрано несколько точек "рандеву" - это придавало известную гибкость графикам движения обеих сторон. В процессе общения после обмена условными фразами со стороны "туристов" должна была последовать просьба дать им (или продать за деньги - неважно!) штаны и свитер, поскольку один из их товарищей прожёг свои вещи на костре. Или привёл в негодность каким-то иным способом - это также совершенно неважно. Важно то, что Кривонищенко должен был с радостью пойти навстречу просьбе, снять с себя штаны и свитер и передать их новым друзьям. Взамен он мог получить деньги (и даже немалую сумму!), но деньги в данном случае не имели особого значения: значение имело только то, что он отдавал свои вещи на глазах многочисленных свидетелей, что лишало происходившее всякого ореола таинственности или "нелегальности". Вся эта операция должна была происходить совершенно открыто, на глазах многих людей - участников похода, возможно, с сопутствующим застольем и фотографированием. Оперативную фотосъёмку иностранных разведчиков требовалось осуществить с соблюдением ряда условий, о которых Золотарёв был осведомлён. Для проведения оперативной фотосъёмки он имел особый фотоаппарат и специальную фотоплёнку. Особо подчеркнём, что Семён Золотарёв имел два фотоаппарата, один из которых (под №55149239) был найден в палатке и опознан Юдиным ещё в марте 1959 г., а второй оказался обнаружен на шее погибшего Золотарёва когда его труп отыскали через два месяца в ручье (номер этого фотоаппарата в деле Иванова не зафиксирован и его судьба неизвестна). После дружеского застолья и передачи вещей с радиоактивной пылью иностранным агентам, две группы туристов должны были разойтись. Возможно, эта комбинация предусматривала некое развитие, например, подразумевалась последующая встреча Кривонищенко с одним из агентов с целью его трудоустройства в закрытом городе или организации нового постоянно действующего канала связи - детали контрразведывательной операции нам неизвестны и известны никогда не станут. Важно подчеркнуть, что встреча на склоне Холат-Сяхыл, оказавшаяся в конечном итоге трагичной для группы Дятлова, находилась в прямой причинной связи с наличием у группы радиоактивной одежды. Другими словами, не было бы одежды - не было бы и встречи... Примерно по такой схеме должны были развиваться события в последнем походе Игоря Дятлова. Однако в силу ряда причин всё пошло не так, как планировалось, результатом чего явилась гибель группы в полном составе.
Допустим, на заднюю часть палатки сошла так называемая снежная доска. На фото и впрямь задняя часть обрушена, хотя и ничуть не сдвинута по ходу предполагаемой «лавинки». Но передняя-то часть целая – и это говорит о незначительном сходе снега, если он был.
Допустим, что это снежное обрушение в ночи вызвало панику среди туристов, и они выскочили на мороз. Но сколько могли паниковать психически устойчивые ребята? 1-1,5 минуты. Но дальше-то они видят, что опасности нет. Следовательно, должны вернуться к палатке и откопать там одежду, обувь. Сделать это несложно, так как рядом с палаткой был ледоруб и лыжи. Нет же! Они убегают от лавины, причем не в бок, а прямо по ее курсу - вниз. То есть, рискуя быть настигнутыми лавиной. Зачем?!
Еще вопрос: почему под кедром погас костер? Посмотрите фото погибших под кедром и в овраге. Вы увидите, что ребята находились в лесу, и недостатка в сухих дровах здесь не было. Но ребята зачем-то лезли высоко на кедр, обламывая для костра ветки? И костер изначально-то был хороший, судя по перегорелым толстым ветвям. Но отчего-то двое крепких парней умерли у пылающего костра?
И наконец, почему Дятлов и Колмогорова отправились к палатке без обуви? А Рустем шел в одном валенке.А в то же время Золотарев и Тибо, оставшиеся в овраге, были в валенках и бурках. Даже если обутые были ранены, все равно бы следовало позаимствовать их обувь для похода к палатке. А ноги раненых замотать тряпками. Почему вместо девушки Зины не пошел к палатке кто-то из парней?
Очень много вопросов, не поддающихся логике, и на которые не может ответить четко пока что ни одно следствие.
